Павленко В.Б.
доктор политических наук,
обозреватель информационного агентства REX
Китай сегодня в центре внимания и по стратегическим вопросам внешней политики, и по внутренним
причинам, которые отражаются в кадровой чехарде в верхах: отставки главы МИД, пропажа «с радаров»
министра обороны и других генералов, смена командования Ракетных войск и т.д. Также Китай интересен
уникальностью для современной эпохи удержания власти коммунистами в крупной стране, которая
непосредственно влияет на мировые дела. Наглядным подтверждением служит состоявшийся в октябре
прошлого года XX съезд КПК, за которым, особенно в кадровых вопросах, внимательно следил весь мир,
а его итоги наперебой комментировали мировые СМИ. В частности, бывшие советологи, привыкшие
судить о внутренних раскладах по расположению вождей на трибуне Мавзолея, гадали о причинах вывода
из президиума в последний день работы съезда экс-генсека Ху Цзиньтао. (К этому мы дальше вернемся).
Еще один аспект для вводной части, считаю, связан с той трансформацией, которую переживает
современный мир. Всего четверть века назад Зб. Бжезинский в «Великой шахматной доске» записал два
тезиса, обращение к которым сегодня наглядно показывает масштаб произошедших перемен.
Первый тезис: в АТР «глобальной державой является Япония», а Китай-де – это «региональная держава»;
разумеется, в обоснование этого тезиса был положен императив американского контроля над Японией,
которому, под видом военно-политического союза, Токио и обязан «эксклюзивным» положением в Азии.
Бжезинскому вторил и Г. Киссинджер, считающий, что Китай во все времена и эпохи старался казаться
больше, чем являлся на самом деле.
Попытки принизить Китай возникли не вдруг. Они отражают коренные интересы глобальных элит и того,
что именуется «глубинным государством». В 1975 году вышел программный доклад «Кризис демократии»,
подготовленный для Трехсторонней комиссии - объединения концептуальных элит коллективного Запада.
Он состоял из трех разделов. Североамериканскую главу писал теоретик «борьбы цивилизаций»
С. Хантингтон, европейскую – крупный социолог М. Круазье, японскую – Дз Ватануки. И если в
европейской части ключевой была мысль о «втором пришествии» фашизма, то в японской и в выводах по
докладу в целом проводилась установка, что глобальному распространению подлежит именно японская
модель капитализма. Ибо она обладает рядом преимуществ, обусловленных цивилизационными
особенностями, и потому выглядит оптимальной. Не была забыта и религия синтоизма, упор на которую
был сделан ввиду сильного влияния культа природы, то есть «зеленой» повестки. Это:
- и к вопросу о том, откуда растут ноги «нового миропорядка», помимо разработок Римского клуба;
- и к содержанию «нового фашизма»;
- и к способам сохранения американской гегемонии.
Так вот подъем Китая, обнулив мечтания Бжезинского, в значительной мере обеспечил кризис концепции
и стратегии «устойчивого развития». И вынудил элиты Запада поторопиться и совершить фальстарт,
запустив проект «великой перезагрузки», центральная роль в котором была отведена эпидемии ковида.
Существует множество доказательств рукотворного, отнюдь не китайского происхождения этой эпидемии,
но это отдельная тема.
Маленькое отступление на тему как устроена теневая власть. Легальные институты – государства,
межгосударственные союзы и международные организации - создают видимый контур власти, который
управляет с помощью законов и подзаконных актов. Но есть и «второй» контур, как о нем говорит
А. Фурсов, - непроявленный в публичной сфере. Он представлен транснациональными элитными
субъектами и управляет с помощью мизансцен, в которые помещаются публичные власти. Ковид – это
мизансцена, и не случайно в рамках именно этого проекта в публичной сфере засветился альянс олигархов
с Ватиканом и «ассоциированными», то есть прикормленными НКО. Этот альянс, без подробностей,
именуется Советом по инклюзивному капитализму, и его возглавляют папа-иезуит Франциск и вдова
экс-предводителя британских Ротшильдов – Линн де Ротшильд. Запомним это и вернемся тогда, когда
подойдем к истокам китайских локдаунов.
Фальстарт глобалистов проявился в том, что они поторопились подменить комплекс управляемых
последовательностей, выдаваемых за «объективный», «естественный» ход событий, конкретным
эпизодом – ковидом. То есть потеряли осторожность и включили форсаж. И дали нам шанс встречной
игры. СВО – такая же мизансцена, которая опрокидывает проект «ковид». Такой перехват стратегической
проектной инициативы – вещь непростая, но – получилось. Как говорят политические острословы,
«доктор Путин за сутки вылечил планету от ковида». Разумеется, это потребовало очень высокого
уровня российско-китайской координации. Поэтому если кто-то думает, что 4 февраля прошлого года,
за три недели до СВО, наш президент съездил в Пекин только на открытие Олимпиады, то это очень
крупное заблуждение.
Второй важнейший тезис «шахматной доски»: «впервые в истории в Евразии доминирует неевразийская
держава – США». Поэтому сохранение глобального господства Америки и его «правильная» трансформация
в некое «сообщество совместной мировой ответственности» должны исключать появление в Евразии
любой страны или любого альянса, способного бросить вызов лидерству США. Переводя этот императив
на язык практической геополитики, тот же Киссинджер вывел известную формулу глобального треугольника.
Сторонами этого треугольника он назвал Россию, США и Китай, оговорившись, что отношения Америки с
Москвой и Пекином на всяком этапе должны быть лучше, чем их отношения между собой. Даже
«установочные» визиты Р. Никсона в Пекин и Москву в 1972 году прошли почти одновременно, с интервалом
в три месяца. И мы видим, что пока в XXвеке СССР и Китай с помощью Вашингтона разыгрывали «карты»
друг против друга, США доминировали. Но когда в последнее десятилетие ситуация стала меняться, и
российско-китайское сближение стало реальностью, американская гегемония затрещала по швам.
В связи с этим вкратце напомню главный тезис геополитики, которая появилась на Западе и в интересах
Запада. Основы заложили три мыслителя – американский адмирал А, Мэхан, британский географ и член
Общества Круглого стола Х. Маккиндер и американский политолог Н. Спайкмен. Точнее, они перевели
геополитику из плоскости теоретических абстракций в плоскость политического планирования. Мэхан
обосновал принципы морской мощи Запада, окружающей «мировой остров» - Евразию. Маккиндер ввел
понятие евразийского Хартленда, приравнял владение им к мировому господству и обосновал англосаксонскую
стратегию дезинтеграции окраин Хартленда с целью продвижения нестабильности, а лучше хаоса, вглубь
Евразии. Спайкмен уточнил технологии согласованного и поэтапного перемещения разрушительных тенденций
на окраинах, лимитрофах, назвав всю их протяженность Римлендом. Вся последовательность эволюции этих
взглядов служила обоснованием западной экспансии на Восток. Проблематизировать этот вектор, правда,
попытался учитель Гитлера и Гесса – генерал, профессор и мистик К. Хаусхофер, автор известного термина
«Lebensraum». Но его подопечные, оказавшись у власти, не поняли своего учителя, который ратовал за альянс
Германии против морского, англосаксонского Запада с Россией. Кстати, Хаусхофер входил в состав германской
делегации, прибывшей в августе 1939 года в Москву на подписание Пакта Молотова - Риббентропа.
Однако в законченном виде смысл этой стратегии изложил польский троцкист Й. Реттингер - в послании
основателю Бильдербергского клуба Бернгарду Голландскому – принцу-эсэсовцу, супругу королевы
Юлианы, отцу королевы Беатрикс и деду нынешнего короля Виллема-Александра. Цитата объемная,
но она того стоит:
«Англосаксы как раса предназначены для того, чтобы одни расы вытеснить, другие ассимилировать
и так до тех пор, пока все человечество не будет англосаксонизировано. Но прежде всего необходимо
установить контроль над сердцевиной земного шара – Россией (Хартлендом). Без этого мировое
господство англосаксов недостижимо. Для того чтобы овладеть Россией, необходимо выработать
стратегию, в соответствии с которой США и их союзники должны, как анаконда, сдавливать ее со
всех сторон: с Запада – Германия и Великобритания, с Востока – Япония. На южном направлении надо
создать государство-вассала проанглосаксонского толка, которое, раскинувшись между Каспийским,
Черным, Средиземным, Красным морями и Персидским заливом, плотно закрыло бы тот выход,
которым Россия пока легко достигает Индийского океана. Такого государства пока не существует,
но нет причин, чтобы оно не появилось в будущем. Рассматривая проблему с геостратегических позиций,
необходимо констатировать, что главным и естественным врагом англосаксов на пути к мировой
гегемонии является русский народ. Повинуясь законам природы, он неудержимо стремится к Югу.
Поэтому необходимо немедленно приступить к овладению всей полосой Южной Азии между 30 и 40
градусами с.ш. и с нее постепенно оттеснять русский народ к Северу. Так как по всем законам природы
с прекращением роста начинается упадок и медленное умирание, то наглухо запертый в своих северных
широтах русский народ не избежит своей участи…».
Без комментариев. Кроме двух. Первое: «государство-вассал» на Большом Юге – это «халифат», отсюда
поддержка Западом международного терроризма, взращенного англичанами еще в колониальном Египте,
в зоне Суэцкого канала. Второе: рассуждая об анаконде, Реттингер имел в виду не только Россию-СССР,
но и возглавляемый ею «красный альянс», включающий и Китай. Это ставит вопрос о том, что же такое
все-таки Хартленд? Евразийцы, в частности П. Савицкий, подхватившие идеи Маккиндера, чтобы обернуть
их против Запада, считали Хартлендом одну лишь Россию. Почему это было методологической ошибкой?
Встречный вопрос: а что такое Китай? Какова была его роль во Второй мировой войне, о которой в речи на
параде 9 мая упоминал российский президент В. Путин? Чтобы осмыслить некоторые вещи и избавиться
от штампов, следует совершить экскурс в историю.
В 2021 году в Китае отметили сразу два юбилея. Первый: столетие правящей Компартии, пришедшей к
власти в 1949 году по итогам победы в гражданской войне против гоминьдановских националистов.
Второй юбилей - 110-я годовщина Синьхайской революции. С одной стороны, уничтожив монархию, она
открыла путь общественным переменам. С другой, разрушив многовековую систему, на долгие годы
ввергла Китай в анархию и хаос, в котором страна фактически распалась на север и юг. На севере власть
оказалась в руках региональных милитаристских режимов. Объединенные, если не вдаваться в подробности,
Бэйянской кликой, милитаристы на протяжении десяти лет и после смерти основателя клики Юань Шикая,
вплоть до 1926-1927 годов, контролировали северную часть страны.
КПК возникла в 1921 году, на фоне противостояния милитаристского Севера с республиканским Югом.
С 1923 года, благодаря влиянию Коминтерна и под руководством Сунь Ятсена, сложился альянс Компартии
с Гоминьданом, просуществовавший до 1927 года. А именно: до апрельского переворота и резни коммунистов,
которую устроил в Шанхае Чан Кайши, возглавивший Гоминьдан после смерти Сунь Ятсена. В состоявшемся
в 1924 году первом съезде Гоминьдана, взявшем курс на альянс с Советским Союзом, с Компартией Китая,
а также на поддержку рабочих и крестьян, приняли участие и представители КПК. Девять членов Компартии,
включая Мао Цзэдуна, вошли в состав ЦИК Гоминьдана; две партии создали первый Объединенный фронт.
Второй съезд Гоминьдана, проходивший весной 1926 года уже при Чан Кайши, сохранил над партией
формальный контроль левых сил, хотя фактически она уже перешла в руки будущего диктатора, возглавлявшего
Военную академию Вампу, созданную при поддержке и помощи СССР. В июле 1926 года начался Северный
поход против милитаристов, завершившийся их разгромом. Фактически возглавлявший клику Чжан Сюэлян,
сын «хозяина севера» Чжан Цзолиня, признал власть центра.
К 1928 году Чан Кайши, с одной стороны, объединил страну под своим контролем, с другой, после Шанхая
и на фоне разрыва Гоминьдана с КПК в Китае началась более чем двадцатилетняя гражданская война. Удар
по КПК был нанесен не только в Шанхае, где партия была создана и провела первый съезд. Репрессии
обрушились на коммунистов в столичном тогда Нанкине, ряде провинциальных центров. Ответом стало
основание целой группы советских районов, объединившихся в сентябре 1931 года в Китайскую советскую
республику. Ею управлял СНК во главе с Мао, а также РВС под руководством легендарного красного
полководца Чжу Дэ (соратником которого, кстати, был Си Чжунсюнь, отец Си Цзиньпина, зампред
Госсовета КНР в 1969-1972 гг.). А ровно через неделю, 18 сентября, произошел так называемый Мукденский
инцидент (по названию города Мукден, ныне Шэньян), с которого началась оккупация Маньчжурии войсками
японской Квантунской армии. 1 марта 1932 года под японским протекторатом было провозглашено
марионеточное государство Маньчжоу-Го.
Два вывода. Первый: на момент японского вторжения в Маньчжурию Чан Кайши к полноценному
сопротивлению был не готов – ни организационно, ни морально; дислоцированные в маньчжурском
регионе китайские войска, запросив у центральных властей помощь, получили отказ. В большей мере,
чем в борьбе с японской агрессией в Хэйлунцзяне, Ляонине, Цзилине и части Внутренней Монголии,
китайский диктатор был заинтересован в противостоянии Красной армии Китая. За первые два года
существования Китайской советской республики, официально провозглашенной 7 ноября 1931 года,
освобожденные районы отбили четыре карательных наступления сил Чан Кайши. Несмотря на
постоянную угрозу со стороны Гоминьдана, в апреле 1932 года советская республика объявила войну
Японии, сделав первый шаг к будущему второму Объединенному фронту, просуществовавшему с 1937
по 1945 годы.
И второй вывод: одновременно с японской оккупацией части Китая в стране развернулась гражданская
война. Причем, инициатором военных действий стал именно чанкайшистский режим, сделавший все,
чтобы не допустить совместных действий против Японии с коммунистами. В программной резолюции
по основ