К вопросу о роли информационно-идеологической безопасности в контрстратегии гибридной войны на евразийском пространстве

В статье дается определение сущности феномена гибридной войны и изучаются основные

проявления данного типа войны применительно к постсоветским государствам Центральной

Азии на основе компаративистского и феноменологического методов исследования.

Рассматриваются основные технологии ведения гибридной войны в географическом,

экономическом, информационно-идеологическом и информационно-кибернетическом

пространствах государств Большой Евразии, а также способы противостояния данным

технологиям. 

Вывод: включение государственной идеологии в сферу конституционного права должно

стать политическим решением государств — членов ОДКБ, это ответ на вызов гибридным

войнам на пространстве создаваемой Большой Евразии. Здесь предстоит и большая работа

Парламентской Ассамблеи ОДКБ. Признание государственной идеологии не только как

основы государственной и общественной безопасности, но и устройства духовной жизни

пространства Евразийского союза должно стать ответом на вызовы гибридной войны. 

Ссылка на статью: Кефели И.Ф., Комлева Н.А. К вопросу о роли информационно-идеологической

безопасности в контрстратегии гибридной войны на Евразийском пространстве // Евразийская

интеграция: экономика, право, политика. 2019. №1 (27). 

Введение

Феномен гибридной войны в последние несколько лет оказался в центре внимания специалистов

различных направлений. Большинство авторов трактуют данный тип войны как сочетание

традиционных и нетрадиционных (вариант: конвенциональных и неконвенциональных) форм

вооруженного противостояния. Однако феномен гибридной войны в рамках военной и политической

науки не определяется исчерпывающе, его сущность и специфику невозможно понять вне

геополитической парадигмы. Гибридная война, на наш взгляд, представляет собой исключительно

геополитическое явление, в своем полном объеме не определяемое в иных исследовательских

парадигмах. С этой точки зрения гибридная война — это совокупность действий, направленных

на одновременное разрушение всех основных геополитических пространств общества-соперника,

то есть на его абсолютное сокрушение. Основными геополитическими пространствами авторы

данной статьи полагают следующие: географическое, экономическое, информационно-идеологическое

и информационно-кибернетическое. В каждом типе геополитического пространства способы ведения

гибридной войны различаются не только соответственно природе какого-либо из указанных выше

пространств, но и тем, кто и в какой последовательности выступает актором осуществления гибридных

операций по ходу ведения гибридной войны. Весьма распространенным видом гибридных операций

становятся фейковые новости, как правило, малоинформативные, но четко реализующие

информационно-психологические и информационно-идеологические функции войны смыслов как

сердцевины стратегии гибридной войны. Наглядный пример тому — появившаяся в начале

марта 2019 г. новость подобного рода: «Президент США Дональд Трамп фактически объявил

на весь мир о начале Третьей мировой войны (Курсив наш. — И. К., Н. К.). Правда, сделал он

это не сам, а устами премьер-министра Израиля Биньямина Нетаньяху. На днях он обвинил Иран

в разработке оружия массового уничтожения, что, по сути, развязывает Тель-Авиву и стоящему

за ним Вашингтону руки для военной агрессии в отношении исламской республики». В таком

информационном «замесе» обращает на себя внимание в первую очередь «объявление о начале»,

реакция на которое у военного, политического деятеля, аналитика или обывателя будет, естественно,

разной, но на уровне психологического восприятия вряд ли будет вызывать положительные эмоции

и уверенность в завтрашнем дне. Данная ситуация в полной мере характеризует информационно-

идеологические функции войны смыслов, т. е. ключевое звено гибридных войн. А. А. Бартош,

анализируя процесс трансформации функций НАТО (со времени зарождения этого военно-

политического альянса), обратил внимание на появление принципиально новой его функции:

«Служить информационно-идеологическим каналом для международной социализации государств,

стремящихся вступить в альянс, для общения с государствами-партнерами, другими международными

организациями». Тем самым НАТО преобразуется, по справедливому замечанию автора, в глобальную

гибридную военно-политическую структуру. Более того, «по сравнению с “холодной войной”,

— отмечает этот же автор, — решающим фактором в трансформации современных конфликтов

является переход от противостояния в идеологической сфере к конфронтации цивилизационной,

т. е. к войне цивилизаций и смыслов их существования, что составляет суть современного

противоборства. Победитель в войне смыслов не столько выигрывает пространство и даже право

распоряжаться ресурсами побежденного государства, сколько завоевывает себе право определят

ь его будущее». Вполне объяснимы и основные способы ведения гибридной войны в

географическом пространстве какой-либо страны:

• локальные «традиционные» войны в ее ресурсных регионах; 
• вовлечение данной страны в серию «конфликтов малой интенсивности» по периметру ее
  границ; 
• «цветные революции», то есть государственные перевороты в стране — объекте агрессии
  и в государствах, которые являются ее геополитическими союзниками; 
• поощрение сепаратизма и терроризма в стране — объекте агрессии.
  

Нужна ли государству государственная идеология?

Как отмечалось ранее, ключевой технологией войны в информационно-идеологическом

пространстве является замещение базовых ментальных ценностей того или иного общества

ценностной мозаикой агрессора. Такая технология направлена на разрушение геоцивилизационного

кода общества — объекта агрессии и позволяет овладеть совокупностью его материальных и

нематериальных ресурсов вне ситуации четко выраженной угрозы физическому существованию

этого социума, т. е. относительно незаметно для массового сознания. Основным «оружием»,

применяющим эту технологию, является идеология как совокупность оценочных мировоззренческих

конструктов. Если ранее эти конструкты рассматривались как «оружие» идеологического

противостояния, то в настоящее время они создаются и распространяются с целью формирования

в массовом сознании положительного образа актора-агрессора и наряду с этим отрицательного

имиджа управленческих структур и базовых ценностей общества — объекта агрессии [1]. 

Нельзя забывать, что государственная идеология — это содержание и основа духовного состояния

общества, а формой и способом ее выражения в информационном обществе выступают различные

механизмы и способы информационной (в т. ч. информационно-психологической и когнитивной)

безопасности, которые регламентируются в «Доктрине информационной безопасности Российской

1Федерации» (от 05.12.2016). Правда, в этом документе речь о государственной идеологии не идет

напрямую, однако в качестве основных направлений обеспечения информационной безопасности в

области государственной и общественной безопасности указывается на необходимость противодействия

«использованию информационных технологий для пропаганды экстремистской идеологии,

распространения ксенофобии, идей национальной исключительности в целях подрыва суверенитета,

политической и социальной стабильности, насильственного изменения конституционного строя,

нарушения территориальной целостности Российской Федерации...», нейтрализации «информационного

воздействия, направленного на размывание традиционных российских духовно-нравственных ценностей...»

и обеспечения «защищенности граждан от информационных угроз, в том числе за счет формирования

культуры личной информационной безопасности» (ст. 23а, к; 27д). В «Стратегии национальной

безопасности Российской Федерации» (от 31.12.2015), которая рассматривается как основа для

формирования и реализации государственной политики в сфере обеспечения национальной безопасности

Российской Федерации, прямо указано: 

• на стремление «некоторых стран использовать информационные и коммуникационные технологии 

для достижения своих геополитических целей, в том числе путем манипулирования общественным

 сознанием и фальсификации истории» (ст. 21); 




• на деятельность, связанную «с использованием информационных и коммуникационных технологий 

для распространения и пропаганды идеологии фашизма, экстремизма, терроризма и сепаратизма, 

нанесения ущерба гражданскому миру, политической и социальной стабильности в обществе» (ст. 43). 

Но ни в том, ни в другом документе не указывается, каким образом и с помощью чего необходимо

противостоять перечисленным выше идеологиям, если не на основе государственной идеологии,

регламентирующей государственную и общественную безопасность. 

Следует признать, что главным элементом обеспечения информационно-идеологической войны выступает

государственная (официальная) идеология общества. Можно согласиться с тем, что между официальной

и государственной идеологией существуют определенные различия. Официальная идеология представляет

собой систему оценочных конструктов, обосновывающих легальность и легитимность органов власти и

управления, лояльных власти структур гражданского общества, всего хода общественного развития в

данном социуме. Угрозы распространению и сохранению ценностей официальной идеологии распознаются

на уровне гуманитарной науки, структур гражданского общества и не сопровождаются иными мерами

противодействия, кроме ментальных. В свою очередь, государственная идеология четко регламентирует

ареал своего влияния, а все социальные структуры и отдельные граждане, выходящие за границы этого

ареала, подвергаются законодательно закрепленным наказаниям, осуществляемым государственными

же органами. Однако «оружие» информационно-идеологических войн, идеологические конструкты, равным

образом создаются как в рамках официальной, так и в рамках государственной идеологии, различаясь

лишь способами стимулирования процесса создания и распространения, а также способами защиты.

Пока же мы регламентированы концепцией мировоззренческого нейтралитета государства, зафиксированной

в Конституции Российской Федерации: «В Российской Федерации признается идеологическое многообразие.

Никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной» (ст. 13, п. 1, 2).

Не будем забывать, что в информационно- идеологическом пространстве основными способами ведения

гибридной войны являются: 

1) Замещение традиционных ценностей и/или доминирующих идеологических конструктов данного 

общества ценностями и/или доминирующими идеологическими конструктами другого общества. 

2) Фальсифицирование истории страны — объекта агрессии. 

3) Десакрализация пророков, основных персоналий и основных постулатов базовых религий
страны — объекта агрессии. 

4)Имплантация и/или поощрение децивилизующих социальных практик, будь то промискуитет, 

насилие в отношении слабых и беспомощных, наркомания, инцест, бытовая и экономическая 

преступность. 

Интенсивность ведения данной формы гибридной войны очень высока, в том числе и в странах ЦАР.

В частности, различные западные правозащитные организации обвиняют страны ЦАР в отсутствии

терпимого отношения к ЛГБТ-сообществу. В 2016 г. в Таиланде (Бангкок) на XXVIII конференции

Международной ассоциации лесбиянок, геев, бисексуалов, трансгендеров и интерсексуалов

(International Lesbian, Gay, Bisexual, Trans and Intersex Association, ILGA) на одном из пленарных

заседаний единогласно было принято решение о включении ЛГБТ-организаций и инициатив стран

Центральной Азии в состав европейского филиала Ассоциации — ILGA Europe. 

В кибернетическом пространстве основными способами ведения гибридной войны являются

вытеснение программного продукта и кибернетических технологий страны — объекта агрессии

с мировых и/или региональных рынков, а также хакерские атаки против экономических и

политических институтов страны — объекта агрессии. В отношении органов власти стран ЦАР

давно и планомерно ведутся хакерские атаки. 

Таким образом, против стран ЦАР, как и против России, активно ведется гибридная война. 

Акторами гибридной войны, по нашему мнению, являются государства, глобальные и транснациональные

корпорации, межгосударственные и надгосударственные институты, а также НПО (неправительственные

организации). Вышеперечисленные способы ведения гибридной войны фактически предполагают

включение в состав комбатантов таких неконвенциональных структур, как частные военные компании,

незаконные вооруженные формирования террористического характера, структуры организованной

преступности (прежде всего, наркокартели), структуры внесистемной радикально-экстремистской

оппозиции, подрывные СМИ, НКО и НПО. 

Особенность гибридной войны в поведенческом плане состоит в том, что никаких сдерживающих

факторов морального или правового порядка в этой войне для акторов-агрессоров нет. Главное —

результат (разрушение геополитических пространств соперника), а не соблюдение моральных или

правовых норм. Эту особенность выделяют почти все исследователи гибридной войны. Основным

геополитическим пространством в настоящее время является информационно- идеологическое.

Почему? При наличии материальной, видимой угрозы существованию (традиционная, «горячая» война)

нация за короткий период времени психологически мобилизуется на ее отражение, а инициатор войны

получает имидж агрессора. Для овладения ресурсами общества, являющегося объектом атаки (при

этом без ответного организованного и эффективного отпора), необходимо перенести агрессию из

географического пространства в экономическое и информационно-идеологическое пространство и,

прежде всего, совершить операцию по изменению «настройки» ментального поля данного общества.

Это означает изменение (переориентацию или уничтожение) его традиционных ценностей с тем, чтобы

фактическая атака извне воспринималась данным обществом как ненасильственное поощрение к

дальнейшему восходящему развитию. В данном случае тотальная внешняя агрессия в массовом

сознании преобразуется в цивилизационный вызов обществу, стоящему на более высокой ступени

развития, причем в качестве стимула, а не угрозы. 

Основным «оружием» информационно-идеологических войн является совокупность оценочных

мировоззренческих, или идеологических, конструктов, целенаправленно созданных с целью оправдания

экспансии данного геополитического актора и осуждения экспансии актора-противника (противников).

Базой создания этого специфического оружия выступает официальная идеология соответствующего

актора информационно-идеологической войны, т. е. ценностная мировоззренческая система,

поддерживаемая государством. Государство курирует соответствующий тип идеологии, потому что

данная ценностная мировоззренческая система концентрирует и выражает национальный интерес,

т. е. выражает цели развития данного социума и способы их достижения. Более того, ценностная

мировоззренческая система утверждает экономические, социо-культурные приоритеты и в конечном

счете — место данного общества в историческом процессе (в рамках мейнстрима или «на обочине

истории»), а кроме того, обосновывает легитимность данной политической системы вообще и данного

государства в частности. Отсутствие официальной идеологии приводит к неопределенности социального

развития, хаотизации общественных процессов, а в итоге — к утрате данным обществом такого важного

качества, как конкурентоспособность. 

Особенно фатальным отсутствие официальной (государственной) идеологии становится в ситуации

информационно-идеологической войны: агрессор в качестве оружия активно использует конструкты,

сформированные в рамках его собственной доминирующей идеологии, а общество- жертва, провозгласившее

«мировоззренческую нейтральность», лишается какой-либо возможности адекватного и скоординированного

ответа на агрессию. Иначе говоря, в системном противостоянии агрессивной идеологии должна

противодействовать идеология, мировоззренчески и организационно обеспечивающая духовную безопасность

российского общества, его исторические и цивилизационные устои. В последние годы некоторыми НПО

(например, сообщество The Brights — «Яркие») активно распространяется концепция «мировоззренческого

нейтралитета государства». Так, к примеру, Сергей Бурьянов, автор изданной на английском языке книги

«Мировоззренческий нейтралитет государств в условиях усиления неравномерности развития глобальных

процессов (на примере Российской Федерации 2016 — начала 2017 г.)», анализируя деятельность движения

неких противников нарушения мировоззренческого нейтралитета и свободы мировоззренческого выбора и их

преследование в Российской Федерации, дает (ни больше ни меньше) рекомендации для мирового сообщества

и Российской Федерации, направленные на реализацию принципа мировоззренческого нейтралитета и свободы

мировоззренческого выбора [3]. Мировоззренчески нейтральное государство трактуется этим автором как

государство, принципиально не приемлющее никакое мировоззрение в качестве официальной идеологии,

обеспечивающее каждому возможность свободного мировоззренческого выбора и, разумеется, мировоззренческая

нейтральность государства предполагает также равноудаленность от любых «мировоззренческих организаций». 

Но именно такая позиция юридически закреплена не только, как отмечалось выше, в Конституции Российской

Федерации, но и в конституциях центральноазиатских государств. Так, в Конституции Республики Таджикистан

(ст. 8) содержится следующее утверждение: «В Таджикистане общественная жизнь развивается на основе

политического и идеологического плюрализма. Идеология ни одной партии, общественного и религиозного

объединения, движения или группы не может быть признана как государственная». Конституция Республики

Узбекистан (ст. 12) гласит: «В Республике Узбекистан общественная жизнь развивается на основе многообразия

политических институтов, идеологий и мнений. Никакая идеология не может устанавливаться в качестве

государственной». Конституция Республики Казахстан (ст. 5): «В Республике Казахстан признается

идеологическое и политическое многообразие». Конституция Туркменистана (ст. 19): «Идеология политических

партий, религиозных организаций, общественных объединений и иных структур не может носить обязательный

характер для граждан». Конституция Кыргызской республики вообще обошла молчанием вопрос об идеологии.

Однако, по образному выражению президента Республики Беларусь А. Г. Лукашенко, государство без

идеологии — то же, что человек без мысли или организм без иммунитета. Важно также помнить так называемую

максиму Лиддел-Гарта: «Цель войны— добиться лучшего, хотя бы только с вашей точки зрения, состояния

мира после войны. Следовательно, ведя войну, важно постоянно помнить, какой мир вам нужен» [2, c. 377]. 

Каким образом государство выражает официальную идеологию? Основным моментом здесь является наличие

системы образования, социально-гуманитарная компонента которой включает в себя целенаправленную

подготовку «комбатантов информационно-идеологической войны». Государство в данной сфере является

ключевым игроком: необходима специальная политика министерства образования. Подчеркнем еще раз:

при наличии в какой-либо форме запрета на идеологию исключается системная подготовка специалистов в

сфере обеспечения информационно-идеологической безопасности, в том числе профессионалов в области

пропаганды и контрпропаганды. Ни в одном из центральноазиатских государств такой специализированной

Связаться с АГП