Аннотация
Данная статья И. Ф. Кефели была опубликована в ПОЛИТЭКС. 2006. Том 2. № 1
Особенностью развития современного теоретического знания в гуманитарной сфере
является возникновение новых областей знания на стыке нескольких сложившихся
научных направлений. Так, еще на рубеже XIX–XX вв. геополитика зарождалась как
одно из направлений политической географии (Ф. Ратцель, Х. Маккиндер) или же в
качестве раздела политологии (Р. Челлен). Мировоззренческим основанием новой науки
выступила «философия жизни» (В. Дильтей, Г. Риккерт), в соответствии с которой
«государство является живым организмом, укорененным в почве» (Ф. Ратцель). Спустя
столетие классическая геополитика трансформируется в глобальную геополитику (ее
еще называют цивилизационной геополитикой), опирающуюся на значительно большее
число отраслей научного знания. К тому же мировоззренческие и методологические
основания глобальная геополитика заимствует из политической и социальной философии,
философии культуры. В равной степени это касается расширения понятийного аппарата
и разнообразия геополитических концепций. Помимо традиционных понятий территорий,
суши, моря, номоса, географической оси истории, почвы, пространства, границы в
содержание современного геополитического дискурса включаются новые понятия,
например «геоцивилизация», «глобализация», «геополитический код», «геополитическая
эпоха», «историко-культурная зона», «виртуальное пространство» и др.
По каким направлениям происходила трансформация классической геополитики в
глобальную? Во-первых, это было связано с изменением содержания и направленности
геополитических концепций. Во-вторых, с расширением круга акторов геополитических
процессов в мире. В-третьих, на становление глобальной геополитики огромное влияние
оказали цивилизационные детерминанты: культурная история, цивилизационная и
этническая ментальность, принадлежность к историко-культурным зонам. Рассмотрим
это подробнее. Для классической геополитики направленность концепций была связана
с обоснованием роли и цели государства в геополитическом противоборстве и в связи с
этим — с анализом природы государства и его функционирования в политическом пространстве.
Так, К. Виттфогель, исследуя первые шаги становления геополитики, ссылается на
журнал “Zeitschrift fur Jeopolitik”, в одном из номеров которого его редакторы (К. Хаусхофер,
Э. Обст, О. Мауль и Г. Лаутензах) опубликовали нечто вроде программы геополитики. Один
из тезисов этой программы звучит так: «Геополитика стремится и должна
стать “географической совестью государства”» (Виттгофель, 1929, с. 19). Ф. Ратцель,
один из основателей геополитики, в работе «О законах пространственного роста государств»
(1901 г.) сформулировал семь законов, один из которых определяет зависимость роста государств
от роста культуры, а другой выявляет причину экспансии в разнице культур соседних государств.
Иначе говоря, в основаниях геополитической мысли изначально присутствовала цивилизационная
парадигма, которая обрела свою методологическую значимость в глобальной геополитике. В то
время, на рубеже XIX–XX вв., государство представляло собой исключительного актора
международных отношений, порожденного Вестфальской системой мира. В настоящее время
многие авторы заявляют об эрозии Вестфальской системы, объясняя это тем, что, наряду с
государствами, акторами выступают негосударственные образования — межправительственные
организации, транснациональные корпорации, геоцивилизации, которым от государства
транслируется ряд геополитических функций. У Ратцеля государство предстает организмом,
«в составе которого известная часть земной поверхности играет настолько существенную роль,
что все свойства государства определяются свойствами народа и его территории»
(Ратцель, 1898, с. 52).
Столь же категоричным в интерпретации государства как исключительного актора
международных отношений был другой основатель геополитики — Р. Челлен. Он выделял
пять сторон жизни государства — географическое пространство, народ, хозяйство,
общество, управление — и назвал геополитикой тот раздел политической науки, или
государствоведения, который изучает географические факторы существования и
развития государства. Ориентация геополитических концепций на выявление роли
государства в современной, глобальной геополитике связана с анализом полярности мира
(одно-,би- или многополярности) в исторической динамике и выяснением вопроса о том,
какая держава или блок держав будут у руля глобального управления.
Иная направленность геополитического анализа была задана Х. Маккиндером. Это
проблема больших пространств, территорий и мирового лидерства над ними. Государство
предстает как часть мирового организма, внутри которого появляются претенденты
на мировое лидерство, в первую очередь в Евразии. Причем у британского геополитика
речь идет о большом пространстве не в географическом, а в политическом смысле.
«Баланс геополитического могущества, — заявлял он, — в каждый конкретный момент
является, безусловно, с одной стороны, результатом географических, также экономических
и стратегических условий, а с другой — относительной численности, мужества, оснащенности
и организации конкурирующих народов» (Маккиндер, 2003, с. 29).
Так, на протяжении столетия геополитическая мысль эволюционировала от органицистского
видения государства, взращенного географической средой и выступающего в
качестве единственного актора геополитического противоборства на международной
арене, до признания множественности политических акторов, ключевую роль среди которых
начинают занимать геоцивилизации (см.: Кефели, 2004). В связи со сказанным вряд ли
можно признать конструктивной точку зрения С. Б. Переслегина, который предлагает
выделять в современном глобализованном мире четыре основные цивилизации:
Запад, Восток, Юг и Север (русская цивилизация) (см.: Переслегин, 2005, с.123–127).
Рисуемая таким образом крупными мазками геополитическая картина современного
мира вряд ли может выступить конструктивным основанием для глобального политического
прогнозирования и управления. Более того, подобная картина предельно упрощает реальный
расклад геополитических сил в утверждающемся многополярном мире.
Глобальная геополитика обретает свои контуры в принципиально новом социо-культурном
пространстве. Дело в том, что классическая геополитика возникла и получила
первоначальное развитие как силовая геополитика, которая исповедовала тезис
К. Клаузевица о войне как продолжении политики иными средствами. Таковой геополитика
оставалась и на протяжении «холодной войны», которая инициировалась речью У. Черчилля
в Фултоне в марте 1946 г. и, как ответ на вызов, — официальной военной стратегией СССР
(на Западе ее называли «доктриной Соколовского»). В последней, в частности, отмечалось,
что «по своей политической, социальной сущности новая мировая война будет решающим
вооружённым столкновением двух противоположных мировых социальных систем» (Военная
стратегия,1968, с. 253). На протяжении десяти послевоенных лет развивалась первоначальная
фаза противостояния сверхдержав. Необходимо отметить, что военная стратегия, опирающаяся
на ядерное оружие, постепенно обрела политическое выражение в концепции мирного
сосуществования. Силовая геополитика явилась продуктом прометеевской культуры, получившей
развитие и освятившей в своих духовных интенциях индустриальную эпоху. Человек — покоритель
природы, всячески исхитряющийся черпать ее ресурсы и аналогично относящийся к социальному
миру, что нашло выражение в силовой геополитике. К середине XX в. потенциал прометеевской
культуры заметно стал угасать. Человечество столкнулось с глобальными проблемами (в первую
очередь это была необходимость предотвращения термоядерной войны, разумного использования
природных ресурсов и охраны окружающей среды). Рецепты для их решения давала научно-техническая
революция. Она же ознаменовала переход от индустриальной к постиндустриальной эпохе. Тогда же
стала формироваться новая социокультурная парадигма. Место прометеевской культуры все более
заметно, хотя еще далеко не в полном объеме, стала занимать новая культура, ориентирующая
человека на выживание в глобальном мире — природном и социальном.
Вектор социокультурной динамики должен, очевидно, быть направлен на утверждение «новой
культуры мира», которая исходит из признания многообразия геоцивилизаций, толерантности
идеологий, политических культур, конфессий, а также на отказе от логики конфронтации и на
утверждении логики компромисса и сотрудничества. В методологическом плане анализ социо-культурной
динамики создания «новой культуры мира» целесообразно осуществлять на базе цивилизационного,
формационного и геополитического подходов (см.: Кефели, 2004, с.171–177). Причем объединяющим
началом здесь выступает общий предмет исследования — геополитическая эпоха как
конкретно-историческая форма проявления политического времени.
Императивами новой социокультурной парадигмы выступают:
1) постмодерн как ревизия философских оснований модернизма и постмодернизм
как пересмотр, переоценка мира искусства модернизма — в духовной жизни. Достаточно
четко, на мой взгляд, пограничную ситуацию между модерном и постмодерном обозначил
П. Козловски. Задаваясь вопросом, «какие признаки свидетельствуют в пользу того, что
мы живем в момент всемирно-исторической смены эпох — модерна постмодерном…»,
он дает вполне корректный ответ: «Спор модерна и постмодерна идет не столько о
констанции факта, сколько о решении вопроса, обрел ли проект модерна свое завершение
или, ввиду более важных перспектив, от его полного осуществления можно отказаться»
(Козловски, 1997, с. 21). Иначе говоря, определение границ между культурными эпохами
геополитическими — это задача выявления конкретного содержания и направления
геополитического времени, которое детерминируется константами цивилизационного
времени. В равной степени мы должны включить в структуру наших исследований
представления о цивилизационном пространстве (это и историкокультурные зоны, и
ойкумены, и метрополии и т. д.), которое в сфере взаимодействия политических акторов
(государства, межправительственные организации, транснациональные корпорации,
геоцивилизации) обретает контуры геополитического пространства;
2) стратегия устойчивого развития — во взаимоотношениях общества и природы.
Стратегия устойчивого развития, как известно, была впервые представлена в качестве
рабочего документа для конференции ООН по окружающей среде и развитию, которая
проходила в Рио-де-Жанейро в 1992 г. В документах, предваряющих работу этой
конференции, устойчивое развитие понималось как «развитие, которое удовлетворяет
потребности настоящего времени, но не ставит под угрозу способность будущих поколений
удовлетворять свои собственные потребности» (Наше общее будущее, 1989, с. 50).
Для осуществления подобной связи настоящего и будущего необходимы новые методы
мышления, новые моральные и ценностные критерии оценки взаимоотношения
общества и природы. В данном случае смысл философских рассуждений по поводу
становления глобальной геополитики заключается в выявлении характера детерминации
геостратегии и полярной структуры мира закономерностями развития и функционирования
биосферы. Стратегия устойчивого развития и новая парадигма культуры как способа
выживания в окружающей среде выступают императивами построения мировой
политики и глобального управления;
3) глобальная геополитика — в сфере мировой политики. Надо сказать, что с самого
начала глобальных исследований в отечественной социальной науке прослеживалось
четкое понимание цивилизационного развития в единстве решения социокультурных,
экономических и политических задач. Это отмечал в свое время академик Н. Н. Иноземцев.
История мировой цивилизации в контексте глобальных исследований, по его мнению,
стала рассматриваться как «история решения, с одной стороны, проблем взаимоотношения
человека с природой, с окружающим его миром и, с другой — проблем развития самого
человека как личности, социально-экономического, политического, культурного прогресса
общества, а также проблем отношения между государствами и народами» (Глобальные
проблемы, 1981, с. 5, 251–255). В начале XXI в., когда в число акторов мировой политики
стали включаться геоцивилизации, мировая политика и глобальное управление должны
менять свое содержание и назначение: необходимо создание единого цивилизационного
пространства, объединяющего геоцивилизации. Глобальная геополитика становится при
этом одним из основных средств переустройства мира.
Поначалу у меня было желание назвать философию геополитики как новую область
политической философии геофилософией. Но вовремя взял в руки книгу Ж. Делеза и
Ф. Гваттари «Что такое философия», где геофилософия интерпретируется авторами
как ретерриториализация в национальном государстве некогда единой философской
мысли, идущей от греков и обретающей потому национально выраженный характер.
Философское мышление пространственно, поскольку выражает дух конкретного
народа в условных и реальных границах национального государства. Поэтому для
обозначения новой предметной области философского знания будем пользоваться
понятием «философия геополитики». Философия геополитики — это сравнительно
новая область политической философии. Теоретический статус философии геополитики
в недрах политической философии стал определяться в последнее десятилетие. Пожалуй,
достаточно явной предпосылкой философской рефлексии геополитических реалий стала
концепция столкновения цивилизаций С. Хантингтона. Ключевым явился его тезис о
том, что водораздел основного конфликта между цивилизациями находится в сфере
культуры, а не экономики либо идеологии. Признание социокультурной доминанты в
межцивилизационных отношениях дало толчок, с одной стороны, отходу от доктрин
классической геополитики (географический детерминизм, механистическое противопоставление
Суши и Моря, военно-политическое противостояние стран и блоков), а с другой —
утверждению новых акторов на мировой политической сцене, в том числе геоцивилизаций.
Вместе с тем в контекст современных геополитических исследований довольно активно
включаются идеи Н. Я. Данилевского о культурно-исторических типах, «человеческой
географии» П. Видаль де ля Блаша, евразийской геополитики П. Н. Савицкого и Г. В.
Вернадского, концепции пассионарности Л. Н. Гумилева и др.
Ренессанс геополитической мысли, в частности, в нашей стране, чему во многом
содействовал Л. Н. Гумилев, получил воплощение в геополитике с «человеческим
лицом». А это говорит о том, что геополитика, некогда оперировавшая понятиями
пространства, территории, силы, национального интереса, обратилась и к человеку,
осознающему себя геополитической силой, действующим лицом геополитических
процессов.
В столь существенных изменениях социогуманитарного знания находит выражение
динамика геополитических процессов, определяемая цивилизационными, социо-культурными
и экономическими факторами. Динамика геополитических процессов получает
выражение в смене полюсов силы (вариации многополярного, биполярного и однополярного
миров), что, в свою очередь, обусловлено культурным генофондом, цивилизационной
принадлежностью больших и малых государств. А раз речь заходит о динамике
геополитических процессов, то философия геополитики получает обоснование в
социокультурной методологии, в том числе глобальной истории, одним из направлений
которой является историческая геополитика. Иначе говоря, история и философия
геополитики предстаёт как новая отрасль теоретического знания, объектом которой выступает
диалектика временных и пространственных изменений в жизни геоцивилизаций.
Насыщение геополитической аналитики философской рефлексией продиктовано
потребностью выявления места и роли человека в глобальных геополитических процессах.
Человек не может и не желает оставаться слепым исполнителем геополитических законов.
В пространстве глобальной геополитики человек — это и носитель локального
цивилизационного генотипа, и выразитель социокультурной доминанты в хозяйственной
деятельности, языке, образе мыслей, и исполнитель политической воли. В глобальной
геополитике гуманизм оборачивается к вопрошающему мыслителю новой гранью —
это уже не прометеевский гуманизм покорителя природы, а глобальный гуманизм
устроителя единого дома на Земле.
Геополитика обрела свое действующее лицо — человека, принадлежащего к той
или иной цивилизации, привязанного к определенной историко-культурной зоне, веками
пестующей образ жизни и образ мысли. Современные геоцивилизации характеризуются
множеством параметров экономического, социокультурного, этноконфессионального
порядка. И уже в силу этого философия геополитики имеет право на свое место в системе
философского знания. Более того, такое заявление может быть аргументировано
тем, что сама геополитика в последние два десятилетия вошла в новую фазу своего
развития — фазу глобальной геополитики.
Глобальная геополитика понимается как современный этап развития геополитики,
на котором акторами геополитической жизни выступают не только государства, но и
транснациональные корпорации, международные и межправительственные организации,
геоцивилизации. В данном контексте по-новому прослеживается философско-методологические
и теоретические основания геополитики. В частности, речь идет о географическом
детерминизме как методологической основе классической геополитики, а философия
геополитики предстает как направление политической философии, которое выявляет
бытие политического в контексте социокультурной динамики. Особое внимание следует
уделять сравнительному анализу современных геополитических школ и идей, которые,
отталкиваясь от классических представлений, выражают новые социальные реалии,
тенденции развития и цивилизационную память. Это касается, в частности, региональной
и цивилизационной геополитики. Предметом тому могут служить исследования России
как части Азии в геополитической и цивилизационной динамике на протяжении последних
