Аннотация
В данной статье автор показывает роль Ирана в геополитическом процессе как в регионе Большого Ближнего Востока, так и во всей Евразии. Также в ходе исследования автор приходит к выводу, что Иран имманентно противостоит Турции и её геополитическому проекту, составными частями которого являются панисламизм суннитского толка, пантюркизм и неоосманизм («турецкий треугольник»).
Введение
Современные Иран и Турция являются центрами силы не только регионального, но и глобального масштаба. В научной литературе нередко проводится сравнение внешнеполитических стратегий этих государств. Данной проблеме, в частности, посвящены работы А.Г. Большакова, В.Ш. Гузаирова, И.И. Ивановой, Т.Э. Мансурова, И.А. Свистуновой, А.Д. Сулейманова, А.С. Трухина и других. Cреди зарубежных англоязычных авторов взаимоотношения Ирана и Турции исследуют S. Afacan, M. Ayoob, H.J. Barkey, I.W. MacGillivray, N.A. Ozcan, O. Ozdamar, B. Sinkaya и другие. Как российские, так и зарубежные исследователи отмечают, что отношения между Ираном и Турцией нельзя однозначно оценивать ни как позитивное взаимодействие, ни как откровенную вражду. Оба государства прагматично подходят к решению частных внешнеполитических проблем и при совпадении интересов координируют усилия, однако между ними существует и соперничество. В связи с этим американские учёные ближневосточного происхождения M. Tahiroglu и B. Ben Taleblu предлагают особый термин для обозначения взаимоотношений Ирана и Турции – frenemies, друзья-враги.
Практически всё внимание исследователей обращено на внешнюю политику Ирана и Турции, но сущностное противоречие и противостояние геополитических проектов и практик данных государств, определяющих их внешнеполитическое поведение, изучается гораздо менее активно. Попыткой ликвидации данной исследовательской лакуны и является данная статья, в рамках которой сравниваются «большие проекты» двух стран, названные автором соответственно «иранский квадрат» и «турецкий треугольник».
В геополитическом плане никакого сотрудничества и координации усилий двух стран не наблюдается, это уже не frenemies, а откровенные соперники, что выражается, в том числе, в дипломатических практиках и в навешивании друг на друга идеологических ярлыков. «Приезжавшие в Анкару иранские политики отказывались посещать мавзолей Ататюрка (обязательный пункт официальной программы зарубежных делегаций) и открыто выражали негативное отношение к принятому в Турции запрету на ношение женских платков. В турецкой прессе было принято называть иранский режим «рассадником реакции», в иранской прессе Турцию называли «приспешником шайтана», под которым иранцы подразумевали США» [7, с. 132].
Согласно применяемому в классической геополитике принципу географического дуализма, Иран и Турция являются, соответственно, государствами Суши и Моря, что имманентно предопределяет неизменную борьбу их геополитических проектов и практик. Суша и Море имеют противоположные характеристики, поэтому сотрудничество между ними носит лишь сиюминутный характер и определяется конкретными интересами данного исторического момента, но противостояние экзистенциально и неуничтожимо.
Геополитическая доктрина эрдогановской Турции была рассмотрена нами в статье «Возрождение империи: “турецкий треугольник”» [4], так что здесь мы уделим ей лишь внимание, необходимое для её сравнения с «большим проектом» Ирана.
Исследование осуществляется на основе системного, компаративного и феноменологического методов.
В результате проведённого исследования автор приходит к следующему выводу. Иран играет заметную роль в геополитическом процессе как в регионе Большого Ближнего Востока, так и во всей Евразии и мире в целом, опираясь на собственный геополитический проект, составными частями которого являются шиизм, арийство, энергетические ресурсы и коммуникации («иранский квадрат»). При этом Иран противостоит Турции и её геополитическому проекту, составными частями которого являются панисламизм суннитского толка, пантюркизм и неоосманизм («турецкий треугольник»).
Иранский «большой проект»: сущность, структура, основные формы практической реализации
Иранская цивилизация – ещё более древняя, чем турецкая. Расцвет Персидской империи происходит в VI-V вв. до н.э. (в Турции этот период приходится на XVI в. н.э.). Её территория простиралась от Нила на западе до Инда и предгорий Гиндукуша на востоке.
Рис. 1. Персидская империя на пике своего могущества.
На протяжении своей истории Персия подвергалась полному или частичному завоеванию со стороны войск Александра Македонского, арабов, турок, монголов, англичан и русских, но персидский этнос как таковой никогда не исчезал, в том числе из актуальной истории Евразии и мира. «Каждое нашествие выявляло их способность к сопротивлению, стойкую приверженность их идентичности, заставляло их возрождаться, конечно, в ином виде, но с сохранением определенных позиций, образа жизни, выражения чувств и, что, возможно, самое важное – образа мысли» [6, с. 3]. «Образ мысли» иранцев это главным образом шиитский вариант ислама, который, как считается, персы приняли в противостоянии арабским завоевателям-суннитам. В настоящий период времени Иран является «шиитской сверхдержавой» (термин предложен академиком А.М. Васильевым [2] и подчёркивает глобальную роль Ирана в защите и продвижении ценностей шиизма).
Шиизм является первой и важнейшей стороной «иранского квадрата». В отличие от суннитов шииты полагают религиозную власть в умме (мусульманской общине) не выборной, но наследуемой по прямой линии от имама Али, зятя и одновременно двоюродного брата пророка Мухаммеда, получившего свой религиозный статус непосредственно из рук Пророка. Двенадцатый по счёту шиитский имам исчез таинственным образом, но в некий Судный день он непременно вернётся, и все мусульмане обратятся к единой исламской вере, а сущий мир вновь обретёт экзистенциальную целостность. Таким образом, шииты почитают себя носителями высшей истины, хранящими её до момента Страшного суда: «У всякой вещи есть господин, и господином собраний является собрание шиитов. У всякой вещи есть имам, и имамом земли является место, где живут шииты. У всякой вещи есть желание, и этот мир желает, чтобы в нем жили шииты. …не будет никого ближе к Аллаху в День Воскресения, чем наши шииты». Та же идеологема лежит в основе специфической управленческой иерархии современного Ирана. После «исламской революции» 1979 г., которую возглавил вернувшийся из эмиграции во Франции аятолла Р. М. Хомейни, Иран стал Исламской республикой Иран (ИРИ), теократическим государством, где верховную власть в центре и на местах осуществляют духовные лица. Реальным правителем страны является Рахбар, или Высший руководитель, одновременно имеющий религиозный статус верховного аятоллы. Рахбар – выборное лицо, его избирает Совет экспертов, состоящий из 86 авторитетных богословов (муджтахидов). Юридическим главой государства при этом выступает президент, которым может быть как светское лицо, так и представитель Мечети. Рахбар определяет все направления внутренней и внешней политики страны, он также верховный главнокомандующий и глава военной разведки. Ключевые политические решения принимаются президентом и правительством только после их одобрения Рахбаром. Кандидаты на пост президента, членов правительства и депутатов Исламского консультативного совета (парламента) утверждаются Советом стражей Конституции, который состоит из 12 членов, шестеро из которых являются духовными лицами и назначаются непосредственно Рахбаром, а остальные шестеро – юристы, получившие санкцию Главы судебной системы. Совет возглавляется аятоллой и имеет право накладывать вето на решения парламента, а также вносить поправки в Конституцию. Все законы государства должны соответствовать шариатскому праву, и обеспечение этого также является функцией Совета.
В Иране «шиизм является не просто основой мировоззрения, но и основой формирования стереотипов этического поведения, внутрисоциального менталитета» [3, с. 143]. Во внешнем же политическом контуре шиизм – база иранского «экспорта исламской революции».
Шииты составляют более 90% населения Ирана и проживают ещё в нескольких государствах Большого Ближнего Востока. В Азербайджане, Ираке и Бахрейне это более половины населения, в Пакистане, Ливане, Йемене, Горно-Бадахшанской области Таджикистана – значительная часть. Так или иначе шииты присутствуют во всех мусульманских странах. Особое место в этом ряду занимает Сирия. Сирийская правящая элита это в основном алавиты, религиозное мировоззрение которых соединяет в себе черты нескольких религий как мировых, так и региональных. Но в 1973 г. фетвой ливанского имама-двунадесятника Мусы ас-Садра алавиты были признаны мусульманами и шиитами, а в 1982 г. специальную фетву о шиизме алавитов издал аятолла Р.М. Хомейни. Современная Сирия – шиитская страна, представляющая «стратегическую глубину Ирана» [1, с. 63]. В 2011 г. Иран и Сирия заключили военный союз, на основе которого в рамках Сирийского вооружённого конфликта (2011 г. – н.вр.) террористическому Исламскому государству и вооружённой сирийской оппозиции противостоят, наряду с сирийской регулярной армией, иранские военные (преимущественно КСИР12), а сирийской армии поставляется иранская боевая техника.
Совокупность стран со значительным присутствием шиитов среди населения иногда называют «Большой Иран», между тем вопреки названию влияние Ирана в этих странах не только не всегда бывает весомым, но в большинстве случаев требует от Исламской Республики Иран определённых затрат и усилий [8]. Однако, несмотря на препятствия, Иран упорно реализует свой «большой проект».
Так, в Ираке, где шииты составляют около 60% населения, под влиянием иранского КСИР в 2005 г. было выдвинуто требование создать «федеративное шиитское государство». Иран также стоял за двумя военизированными иракскими структурами, противостоявшими американскому вторжению в эту страну: Бригадами Бадра и Армией Махди. При этом между «бригадами» и «армией» иной раз вспыхивали и вооружённые стычки, которые обтекаемо назывались «внутришиитскими противоречиями». Однако, несмотря на усилия иранцев, «в Ираке вряд ли удастся создать нечто подобное Исламской Республике Иран. Иранское влияние в Ираке имеет свои пределы».
Иран обвиняли в организации антиправительственных шиитских выступлений в Бахрейне (70% населения – шииты, но правящей элитой являются сунниты), которые особенно активно осуществлялись в 2011 г. Массовые выступления шиитов Саудовской Аравии в 1979 г., сразу после иранской «белой революции», сопровождались требованием создания независимой Исламской республики Эль-Хаса. Они происходили в Восточной провинции королевства, которая даёт 90 % саудовской нефти и является наиболее промышленно развитой, и были настолько болезненны для властей, что преследование их участников прекратилось только в 1993 г. Волнения повторились в 2011 г. и были жестоко подавлены. В 2015 г. уже в другой провинции, Наджран, также произошли волнения шиитов и было выдвинуто требование образования независимого шиитского государства. Во всех случаях антиправительственных действий в подстрекательстве обвинялся Иран.
Иран подозревается саудитами и в поддержке движения хуситов (шиитов-зейдитов) «Ансар-Алла» в Йемене, взгляды которых схожих с идеалами «исламской революции» в Иране. Власти королевства опасаются, что шииты Йемена (по разным оценкам от 30 до 40% населения) объединятся с шиитами южных и восточных провинций Саудовской Аравии, и тогда независимое шиитское государство может стать реальностью, отторгнув у саудитов самые ресурсные районы.
Иран, повторим, поддерживает шиитские общины и структуры на Ближнем Востоке не только из соображений защиты единоверцев, но главным образом с целью экспорта «исламской революции» и её принципов. Наиболее активна в этом процессе такая шиитская структура, как «Хезболла» (по другой транскрипции - «Хизбалла»). Она возникла в 1982 г. вначале как просветительская структура по изучению шиитского варианта ислама в Ливане (по разным оценкам в Ливане от 27 до 35% населения – шииты), но затем провозгласила своей целью создание в Ливане теократического государства по примеру Ирана. «Хезболла» имеет в Ливане собственные банки, телевизионный канал «Аль-Манар», несколько радиостанций, сайты в Интернете, свою систему здравоохранения, образования (включая университеты), социальную инфраструктуру, свою судебную систему и военную организацию. Военная организация «Хезболлы», «Исламское сопротивление», в настоящее время формально самостоятельна, что позволяет очистить «Хезболлу» от обвинений в терроризме. Ливанская «Хезболла» с 1992 г. представлена в парламенте страны и, таким образом, сочетает характеристики системной и внесистемной оппозиционной силы. Американские спецслужбы утверждают, что «Хезболла» создаёт «спящие» ячейки, разведывательную и тренировочную сеть по всей Латинской Америке, особенно активно в Боливии, Венесуэле, Кубе, Мексике, Эквадоре, Никарагуа, Доминике, Антигуа-и-Барбуда, Сент-Винсент-и-Гренадины.
«Экспорт исламской революции» и связанная с этим поддержка Ираном шиитского сепаратизма и антиправительственных выступлений в странах Ближнего Востока может привести в будущем к созданию федерации самопровозглашённых шиитских государств на части территорий Ирака, Ливана, Кувейта, Катара, ОАЭ, Бахрейна, Омана, Йемена, а также Королевства Саудовская Аравия в её Восточной провинции, Наджране и Асире. Запасы углеводородов данной федерации вкупе с иранскими составят большую часть нефтяных и газовых богатств Персидского Залива и всего Ближнего Востока. «Это арабское шиитское государство, если оно когда-нибудь будет реально создано, протянется вдоль всего западного берега Персидского залива, превратив его, если учитывать территорию Ирана, во внутреннее “шиитское море”».
«Ислам – это политика или ничего», — говорил аятолла Хомейни. В рамках этой концепции находятся все действия иранского государства.
Разумеется, поддержка шиизма Ираном ведётся и пропагандистскими методами, такими как: создание художественных фильмов религиозно-просветительского содержания; строительство мечетей, религиозных школ-медресе, исламских культурных центров и библиотек в других странах; деятельность шиитских религиозных миссионеров.
Религия является главным компонентом иранского геополитического проекта, но в турецком «большом проекте» она играет хоть и важную, но вспомогательную роль, служа сакрализации основного его элемента – неоосманизма и стремления воссоздать в новой форме разрушенную Первой мировой войной Османскую империю. Реализуя концепцию неоосманизма, Турция применяет следующие инструменты: создание военных баз; демонстрация военной силы и прямые боевые действия турецкой армии на бывших османских территориях и в акваториях (военные операции в Северной Сирии, манёвры военных кораблей Турции возле Южного Кипра для предотвращения разведки и добычи газа греческими властями); государственная поддержка, в том числе в финансовом плане, переселения турок в бывшие инклюзии Османской империи, а также экспансии турецкого бизнеса в эти страны; создание средствами кинематографа и художественной литературы мифа о том, что османская Турция являлась государством, где царили социальная справедливость, религиозный и межэтнический мир. Проводя неоосманистскую политику на территориях, населённых мусульманами,
Турция применяет доктрину суннитского панисламизма в качестве средства воздействия, а там, где этнически близкое туркам население исповедует другую религию (тюрки-католики, тюрки-православные), используется концепт пантюркизма. При этом турецкие технологии продвижения суннизма мало отличаются от иранских пропагандистских технологий поддержки шиизма: строительство и реставрация суннитских мечетей на трёх континентах, в Азии, Европе и Африке (преимущественно в странах, располагающихся на территории бывшей Османской империи); создание религиозных образовательных учреждений (теологические факультеты, исламские лицеи) и курсов по изучению Корана в других странах (везде присутствуют турецкие преподаватели). Однако никаких технологий «экспорта исламской революции» Турция не применяет, это светская страна (ст. 2 Конституции Турецкой Республики). Тем не менее в связке «неоосманизм – суннитский панисламизм» существует идея формирования «исламской сверхдержавы» со столицей в Стамбуле, конфедерации на основе шариатского права, включающей 61 страну с преобладанием мусульманского населения. Называться она будет Асрика (Азия плюс Африка). Идея продвигается турецким Центром стратегических исследований защитников справедливости (ASSAM), который опубликовал. проект конституции Асрики и с 2017 г. ежегодно проводит конференции с обсуждением деталей воплощения данной идеи.
Подчеркнём ещё раз: не религия, а неоосманизм – основной элемент турецкого геополитического проекта и основная сторона «турецкого треугольника». В турецком «большом проекте» на первом месте – вполне земное имперское начало, а в иранском – сакрально-ценностное, сверхъестественное.
Второй стороной иранского квадрата является арийство, декларируемая принадлежность к ариям. Концепция Арийской империи (Эраншахр) возникла в период наибольшего расцвета Древней Персии, при Сасанидах, и на тот момент арийцами называли приверженцев зороастризма, государственной религии Персидской империи («эран» - мн. ч. от «арий»). В данной трактовке арии это носители абсолютной религиозной истины и тем самым носители абсолютной и единственно истинной формы земной власти, основанной на этой религии. Возрождение концепции Арийской империи произошло в XX в. при шахе Резе Пехлеви, который в 1935 г. в соответствии с этой концепцией сменил официальное название страны с греческого Персия на изменённое древнеперсидское Эран (страна ариев) – Иран. Современное иранское летоисчисление и официальный флаг сочетают исламскую и арийскую (зороастрийскую) традиции.
В Авесте, древнеиранских священных текстах зороастрийцев, встречается как термин «арии» (благородные люди), так и термин «туирьи» (иные, чужаки), откуда впоследствии родилось противопоставление Ирана и Турана (слово «туирьи» с течением времени превратилось в «тюр» и «тур»). Заметим при этом, что концепт Великого Турана входит составной частью в геополитический проект современной Турции (в данном случае Туран трактуется как территория проживания всех тюрок). Таким образом, современное противостояние иранского и турецкого геополитических проектов имеет очень древние корни.
Если иранский «большой проект» использует концепт арийства, то турецкий – концепт пантюркизма как дополнительный к основному концепту неоосманизма. Турция стремится стать центром геополитического пространства, объединяющего не только бывшие инклюзии Османской империи, но вообще всех тюрок Евразии («Великий Туран»). Для реализации этой цели создан (2009 г.) Совет сотрудничества тюркских государств (Тюркский совет), штаб-квартира которого располагается в Стамбуле, Парламентский совет – в Баку, Тюркская Академия (научные исследования различных аспектов жизни тюркских народов) – в НурСултане, а Международная организация тюркской культуры (ТЮРКСОЙ) – в Анкаре. В 2019 г. в рамках Тюркского совета создан Тюркский инвестиционно-интеграционный фонд (ТИИФ), а также Тюркская торгово-промышленная палата (ТТПП). В 2019 г. в Баку был подписан «Протокол о сотрудничестве между учреждениями общественного вещания государств – членов Тюркского совета». Достигнута договоренность о создании совместных документальных, художественных фильмов и видеороликов для реализации проектов «100 лиц Тюркского мира» и «Святая земля Тюркского мира». Тюркской академии и министерствам образования стран Тюркского совета поручено завершить работу над учебниками для средних школ стран-участниц Совета: по общей истории тюркских народов до XV века, а также по общей географии и литературе тюркского мира. В 2012 г. на очередном саммите Тюркского совета был принят и в том же году впервые поднят общий флаг, сочетающий в себе символы из флагов всех стран-членов Совета (цвет – Казахстан, звезда – Азербайджан, солнце – Киргизия, полумесяц – Турция). Предписывается на официальных мероприятиях одной из стран Совета располагать этот флаг рядом с флагом данной страны, что и исполняется. На базе Тюркского совета планируется создание Союза тюркских государств в форме конфедерации (идея прозвучала на саммите Тюркского совета в 2020 г.). Прогнозируется также формирование структуры с затейливым названием Ассоциация правоохранительных органов военного статуса Евразии («армия Турана»). В 1992 г. при турецком Министерстве иностранных дел было создано Агентство тюркского сотрудничества и развития (TIKA). Координационные офисы TIKA находятся в 54 странах Азии, Европы и Африки. Особо отметим, что Агентство выделяет стипендии государственным должностным лицам этих стран для обучения и профессиональной подготовки в Турции. Также обучение за счёт Турецкой республики предоставляется медицинскому персоналу различного уровня, военным, полицейским, а также религиозным деятелям (в том числе преподавателям исламских учебных заведений).
Повторим ещё раз: в политических практиках неоосманизма Турция применяет в качестве геополитического инструментария как суннитский панисламизм, так и пантюркизм в зависимости от преобладающей характеристики населения бывших инклюзий Османской империи (религиозная либо этническая составляющая).
В Иране же арийство, т.е. неразрывная связь с Эраншахром («Царство благородных») как с империей благородства и справедливости выражается в том числе в следующем положении Конституции: «Исламская республика Иран, воздерживаясь от всякого вмешательства во внутренние дела других стран, поддерживает справедливую борьбу угнетённых против угнетателей во всём мире», а также в соответствующих геополитических практиках.
Главным угнетателем человечества в Иране считаются США («большой сатана»), а противостояние американскому экспансионизму является одной из основных геополитических практик Ирана. «Тегеран… сделал антиамериканизм одной из базовых основ своей государственной идеологии». При этом Израиль почитается в современном Иране «малым сатаной» и верным приспешником США. Несмотря на то, что арабы и персы имеют неоднозначные взаимоотношения, за антиизраильскими военизированными арабскими структурами («Бригады мучеников АльАкса», ТАНЗИМ, ХАМАС, «Исламский джихад», «Народный фронт освобождения Палестины») израильтяне видят «руку Ирана». «Вообще сегодня в любую точку, с которой уйдет Иерусалим, придет Тегеран», – пишет один из израильских политологов.
Аятолла Хомейни делил мир на обездоленных и угнетателей и выдвинул лозунг: «Обездоленные всего мира – объединяйтесь!» Он призывал мусульман всего мира объединиться независимо от того, шииты они или сунниты, в антиимпериалистической борьбе против «угнетателей» и использовать в этой борьбе своё основное оружие – нефтяные ресурсы, поскольку «нефть, важнейшее ископаемое, находится … в руках мусульман, в недрах исламских земель», и угнетатели «должны покупать эту нефть по самой высокой цене» [10, с. 114].
Этот призыв великого аятоллы прочерчивает третью сторону «иранского квадрата» – энергетические ресурсы как средство геополитической борьбы.
Иран – энергетическая сверхдержава, он занимает четвёртое место в мире по разведанным запасам нефти и второе – по разведанным запасам природного газа и обладает наибольшим танкерным флотом в мире, осуществляющим доставку иранской нефти на мировые рынки. Нефтегазовая отрасль в Иране находится под контролем государства. Основные импортёры иранской нефти – Китай, Индия, Япония и Южная Корея. Из европейских стран иранскую нефть получают Греция, Италия, Испания и Франция. Иранский газ поставляется в Турцию, ОАЭ, Ирак, Кувейт, Тайвань, Шри-Ланку, ЮАР, а также в Оман, Индию и Пакистан.
В настоящее время экспорт иранской нефти и газа сдерживается санкциями со стороны США и их геополитических союзников, а также прямыми угрозами странам-импортёрам со стороны США. К примеру, в 2013 г. в Пакистане вспыхнули массовые выступления «против коррупции», которые, как известно, являются начальным этапом любой «цветной революции», при этом американцы прямо указали пакистанским властям на то, что технология «цветной революции» будет применена в полном объёме в случае реализации проекта газового трубопровода Иран-Пакистан (IP, «Мир») и убеждали заменить иранский газ туркменским. В сложившихся условиях Пакистан передал подряд на строительство пакистанского участка трубопровода Китаю (85% финансовых вложений в проект IP), а порт Гвадар, морской выход трубопровода – под китайское управление. Так проект превратился из ирано-пакистанского в ирано-китайский, а Пакистан формально оказался в стороне. Отметим также, что мятеж в Сирии стал разрастаться почти синхронно с подписанием 25 июня 2011 г. в Бушере меморандума о строительстве нового газопровода Иран – Ирак – Сирия.
Иран также является крупнейшим производителем электроэнергии на Среднем и Ближнем Востоке и поставляет электроэнергию в Афганистан, Армению, Азербайджан, Ирак, Ливан, Пакистан, Туркменистан, Турцию и Нахичеванскую Республику (эксклав Азербайджана). Иран располагает крупнейшей на Ближнем и Среднем Востоке электроэнергетической сетью. Наконец, четвёртая сторона «иранского квадрата» – коммуникации. Иран с древности является страной-транзитёром. Через иранскую территорию проходят транспортные коридоры, с помощью которых страны Европы, в том числе Россия, выходят к Южным морям. Так, коридор «Север-Юг» (NOSTRAC) соединяет Северную Европу и Россию с Индией и Индийским океаном, причём в «коридор» входят как железнодорожные, так автомобильные и морские пути (проект реализован пока не полностью, но в преобладающей части). Большое значение имеет Евроазиатский транспортный коридор (ТRАСЕКА), связывающий Европу с Центральной Азией.
Железные дороги Ирана и государств Центральной Азии соединены, причём при транспортировке транзитных грузов из стран Центральной Азии по иранским железным дорогам предоставляются 35% скидки, в Пакистан – 40% скидки и в Турцию – 50% скидки: как в прямом, так и в обратном направлении.
Будучи страной-наблюдателем в Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), Иран способствует железнодорожному, автомобильному и трубопроводному сообщению стран-членов ШОС с регионом Большого Ближнего Востока.
ИРИ активно участвует в проекте Нового Шёлкового пути, инициированном Китаем, поскольку этот проект ведёт к «ключевой геополитической роли Ирана в центре Евразии». Существует и другой проект Нового Шёлкового пути, американский, и в нём Ирана нет.
С 2012 г. существует проект канала между Каспийским морем и Персидским заливом, который, в частности, позволил бы России смягчить проблему использования турецких проливов для выхода к Южным морям. Проект предполагает соединение водных путей на пространстве от Балтики до Индийского океана. США и Турция активнейшим образом противодействуют этому проекту, в силу чего он не реализован, хотя строительство канала планировалось завершить ещё в 2016 г. Недавние проблемы с судоходством по Суэцкому каналу вновь оживили интерес к данному проекту.
***
В завершение краткой характеристики геополитического проекта Ирана приведём прогноз профессора Тегеранского университета Бахрама Амирахмадиана о близком будущем Исламской Республики Иран: «К 2025 году Иран способен стать наиболее влиятельной страной региона… и занять в нём первое место». Так иранский исследователь видит ближайший результат соперничества «иранского квадрата» с «турецким треугольником».
Итоговый вывод
Иран играет заметную роль в геополитическом процессе как в регионе Большого Ближнего Востока, так и во всей Евразии и мире в целом, опираясь на собственный геополитический проект, составными частями которого являются шиизм, арийство, энергетические ресурсы и коммуникации («иранский квадрат»). При этом Иран имманентно противостоит Турции и её геополитическому проекту, составными частями которого являются панисламизм суннитского толка, пантюркизм и неоосманизм («турецкий треугольник»).
Литература:
1. Алексеев В. Новая сирийская стратегия Тегерана. // Современный Иран. Информационно-аналитический журнал. 2015. № 44. С. 61-65.
2. Васильев А.М. Иран как шиитская сверхдержава: реальные и мнимые вызовы. // Азия и Африка сегодня. 2012. № 8. С. 3-7.
3. Ибятов В.М. Политическая философия и социальная доктрина ираношиитской революции. // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Политология. 2010. № 5. С. 138-144.
4. Комлева Н.А. Возрождение империи: «турецкий треугольник». // Вестник Московского государственного областного университета (Электронный журнал). 2021. № 3. Doi: 10.18384/2224-0209-2021-3- 1082
5. Ли Ю. Состояние религиозного образования в Турции. // Россия и мусульманский мир. 2006. № 2. С. 139-144.
6. Ру Ж.-П. История Ирана и иранцев. От истоков до наших дней. / Пер. с франц. Некрасов М.Ю. СПб: Евразия, 2012.
7. Свистунова И.А. Турецко-иранские отношения на Ближнем Востоке: в поисках регионального баланса. // Вестник МГИМО-Университета. 2019. № 12 (4). С. 130-144.
8. Сулимов С.И., Трегубова Д.Д. Шиитский исламизм как политический фактор. // Манускрипт. 2019. Т. 12. Вып. 6. С. 158- 161.
9. Фридман Дж. Следующие 100 лет: прогноз событий XXI века / [пер. с англ. А Калинина, В. Нарицы, М. Мацковской]. М.: Эксмо, 2010. – 336 с.
10. Хандогин К. Идеология хомейнизма и ее влияние на формирование концептуальных основ внешней политики Ирана. // Власть. 2011, № 10. С. 111-114.
