Аннотация
В данной статья автор обобщает практику реализации Турцией собственного геополитического проекта, который состоит из трёх частей: неоосманизм, пантюркизм и панисламизм. Автор называет совокупность этих характеристик «турецким треугольником». Проведённый анализ показал, что в геополитическом плане современная Турция представляет собой универсальную империю этакратически-идеократического типа, осуществляющую активную экспансию во всех типах геополитических пространств.
Введение
Современная Турция активнейшим образом возвращается в инклюзии и лимитрофы Османской империи, вступая при этом в конфликт интересов с державами, освоившими бывшие османские территории в период после Первой и Второй мировых войн. Более того, Турция претендует на пространства, прежде в Османскую империю не входившие. В научной литературе уделяется внимание преимущественно экспансии Турецкой Республики в географическом и экономическом пространстве, но информационно-идеологическое и особенно кибернетическое пространство как объект турецкой экспансии практически не рассматриваются. К тому же, политическое поведение Турции обычно изучается в рамках теории международных отношений как действия субъекта международных отношений, но не в геополитической парадигме – как экспансия имперского образования. Данная статья представляет собой попытку исследования феномена восстановления утраченного столетие тому назад имперского статуса Турции, причём подчёркивается, что этот процесс происходит во всех основных геополитических пространствах в совокупности. Исследование осуществляется на основе системного, компаративного и феноменологического методов. В результате произведённого исследования автор приходит к выводу, что современная Турция осуществляет активную экспансию во всех типах геополитических пространств, стремясь как можно быстрее пройти путь от статуса региональной сверхдержавы Западной Азии к статусу глобальной сверхдержавы.
Империя как геополитический феномен
Империя, по нашему мнению, это совокупность геополитических пространств, находящихся под прочным и постоянным контролем мощного актора государственной или негосударственной природы с целью использования ресурсов этих пространств в интересах данного актора. Совокупность же геополитических пространств представляет собой неразрывное единство географического, экономического, информационно-идеологического и информационно-кибернетического пространства (с момента появления последнего во второй половине прошлого века). Именно единство и совокупное развитие названных пространств, скреплённое целенаправленными действиями соответствующего имперского государства, лежит в основе геополитической конкурентоспособности универсальных империй. При этом: чем больше частичных империй содержат пространства империи универсальной, тем более она способна к осуществлению эффективной геополитической экспансии, т.е. к расширению во всех основных геополитических пространствах. Здание универсальной империи стоит на двух опорах: на таком институте, как государство, в значительной степени функционирующем на почве рациональности, а также на не определяемой в точных параметрах готовности имперской нации идти на ограничения и даже жертвы во имя сохранения и расширения своих пространств. Империя – дорогой институт, она взимает плату за право быть ею не только со своих лимитрофов, но и с собственного народа, с имперской нации, причём время от времени – кровью. Так или иначе, для функционирования империи в равной степени важны и «пространственный разум государства», и «пространственное чувство народа». Географический и даже экономический и идеологический компонент империи могут разрушиться, территория имперского государства может съёжиться до исторического ядра, до изначальной площади проживания государствообразующего этноса, но фантом данной империи в нерушимом единстве всех её былых великих пространств существует вне конкретных исторических обстоятельств, как рыба латимерия, прячущаяся в океанских безднах, но неизменно живая и время от времени появляющаяся на поверхности, седая и полуслепая от воздействия безмерных глубин.
Имперские нации никогда не теряют память. Более того, в случае распада империи под влиянием внешних или сочетанных внешних и внутренних обстоятельств былое обширное пространство и былое великое время хранятся в недрах национального самосознания и постепенно формируют идею возрождения, идею, а затем и практику возвращения в прежние географические, экономические и ментальные границы при обстоятельствах, которые нация таинственным образом сочтёт благоприятными для этого. «Пространственное чувство народа» может быть значительно обширнее территории его проживания в данный исторический момент и так или иначе, в той или иной форме, с той или иной эффективностью влияет на «пространственный разум» соответствующего государства, побуждая его разрабатывать и осуществлять соответствующие политические практики.
Структура империй троична: 1) имперский центр, 2) инклюзии и 3) лимитрофы. Центр и инклюзии (пространства, вошедшие в состав империи как в результате силового захвата имперским центром, так и на добровольной основе) составляют тело империи, под контролем которого находятся лимитрофы, т.е. образования формально, юридически, суверенные, но в реальности находящиеся в разной, часто всеохватной, зависимости от имперского центра, прежде всего в зависимости силовой (военной) и экономической.
Существует два основных типа универсальных империй, и, исходя из специфических параметров каждого имперского типа, и их распад, и их возрождение происходят по-разному.
Первый и наиболее распространённый в истории тип, возникающий ещё в Древнем мире, это империи этакратически-идеократические, институциональным каркасом которых являются государство и идеология (религия). Доминантное пространство здесь – информационно-идеологическое, и с дискредитацией доминантной идеи, скрепляющей такую империю, утрачиваются, полностью или частично, все другие её геополитические пространства. Но прежде должно рухнуть имперское государство, а с ним – и эффективный контроль над совокупностью пространств империи. Такие империи разрушаются чаще всего в результате проигранной ими войны (мировая, региональная, локальная, национально-освободительная в имперских инклюзиях). Таковы, к примеру, Российская и Османская империи, распавшиеся в результате Первой мировой войны, или Испанская империя, рухнувшая под ударами национально-освободительной войны в своих Центрально- и Южноамериканских инклюзиях.
Второй тип, формирующийся значительно позже, уже в Новое время, это империи либерально-корпоративного типа, где доминирует пространство экономическое и такие институты, как экономические корпорации. Это исключительно устойчивый тип империй, поскольку их корпоративно-экономический каркас (экспансионистски активные транснациональные и глобальные корпорации имперского центра) сохраняется даже в случае утраты ими большей части географического пространства. Они просто принимают другую форму, существуя в виде империй экономических и/или культурно-идеологических. Таковы, например, Французская и Британская империи, сохранившиеся в виде, соответственно, Франкофонии и Содружества (до 1946 г. – Британское содружество). При этом Франкофония – в наибольшей степени культурно-идеологическое образование, а Содружество – экономико-культурное.
Утрата территории, т.е. травма географического тела империи, неизбежно сопровождается травмой её ментального тела. Географические потери наглядны, зримы и ещё более травматичны оттого, что, во–первых, при этом происходит разрыв сложившихся десятилетиями экономических связей внутри империи, а во-вторых – за пределами сжавшейся (контрактированной) территории часто остаются этнически близкие сообщества, сохранившие разнообразные социальные связи с контрактированным имперским телом, и это подчёркивает и усугубляет травму.
Контрактированное имперское тело, с утратой большей части инклюзий и лимитрофов превратившееся в ординарное государство, стремится травму преодолеть. Этот процесс происходит в несколько этапов. Рассмотрим его на примере современной Турции.
Вот каким было географическое пространство Турции на пике её имперского развития в XVI веке.
Рис. 1. Оттоманская империя в период расцвета.
Конечно, распад такого обширного пространства и разрыв сложившихся за века связей экономического и культурного характера нанесли турецкому имперскому социуму чрезвычайно болезненную травму. Изживая её, Турция следует по пути всех пост-имперских социумов, но проходит она этот путь по-своему.
Возрождение империй: специфика турецкого пути
На первом этапе имперская нация, переживая случившуюся с ней травму как неуспех и поражение, стремится присоединиться к успешным социумам, социумам-победителям и старательно перенимает у них те характеристики, которые на данный период времени считаются главными маркерами успеха. Именно этот стимул лежал в основе реформ М. К. Ататюрка в Турции 1920-х годов, в бывшем центре Османской империи. В тот исторический период успешной геоцивилизацией признавалась геоцивилизация Запада, и особенно её ядро –– Британская империя. Это империя либерально-корпоративного типа, поэтому травмированные социумы прежде всего перенимали параметры её экономического и информационно-идеологического пространства: капиталистический способ производства и либеральную идеологию
В Турции провозглашается республиканская форма правления, перенимаются внешние параметры либеральных западных демократий, с 1923 г. страна официально именуется Турецкой республикой. При этом список кандидатов в депутаты Национального собрания составлялся лично председателем соответствующей партии, а председатель партии был несменяемым лицом.
В 1924 г. отменено шариатское судопроизводство, которое заменяется на адаптированные под турецкие реалии кодексы Швейцарии (Гражданский кодекс), Италии (Уголовный кодекс), Германии (Коммерческий кодекс). Многожёнство запрещается. Женщины получают политические права (1934 г.), работают в сфере юриспруденции, в медицине и образовании. Распускаются турецкие мусульманские монастыри и ордена, в том числе дервишские, религиозные учебные заведения заменяются светскими, которые с 1924 г. подчиняются единому государственному органу.
Для обеспечения развития турецкой промышленности и предпринимательства по западному образцу создаётся Деловой банк, а также временный консорциум, в который входят министерство финансов и крупнейшие банки страны.
«Для полноты сходства» внедрялись и чисто внешние признаки имперского успеха: одежда (запрещалось ношение традиционной одежды) и бытовые обычаи (в том числе вводились европейские танцы), арабский алфавит заменяется адаптированным латинским. «Чиновники, не знающие нового письма, увольнялись. Заключенные, не осваивавшие нового алфавита, не выпускались на свободу» [11, с. 66]. В 1934 г. турки получают фамилии по европейскому образцу, и Национальное собрание специальным законом присваивает Мустафе Кемалю фамилию Ататюрк («Отец турок»), тем же законом запрещая носить эту фамилию кому-либо ещё.
В случае петровской России, следовавшей путём имперской на тот исторический момент Голландии, импринтинг прошёл более-менее успешно, поскольку Россия принадлежит к христианской европейской цивилизации, но в случае Турции всё оказалось намного сложнее, т.к. турецкий социум принадлежит к цивилизации азиатской и, что особенно важно, исламской. Неслучайно вестернизацию Турции пришлось запечатать военной печатью: армия стала гарантом проведения реформ и продолжала ею быть на протяжении почти ста лет.
Однако на пути вестернизации лежит препятствие, которое в «теории созидательного разрушения» Зомбарта-Шумпетера [14] называется «проблемой колеи» [3]: нация принимает технологии переформатирования её цивилизационного кода лишь до определённого предела, пока дело напрямую не касается базовых ценностей. Дальше идёт «обратный ход пружины», т.е. появляются лидеры мнений и радикальные политические структуры (партии, движения, кружки и т.п.), которые артикулируют и в определённой степени практикуют возвращение к «истокам», «корням», к традиционным параметрам культуры и образа жизни, форм политических и экономических процессов. В случае Турции это: 1) ценности суннитского ислама: освящение процесса возвращения к имперскому статусу – «во имя Аллаха» – и сопряжённый с этим концепт суннитского панисламизма; 2) пантюркизм, в котором проявилась необходимая для осуществления эффективной геополитической экспансии идея национальной исключительности и сформировался концепт Великого Турана как политического и экономического объединения всех тюрок; 3) неоосманизм, возврат к геополитическим пространствам и геополитическому статусу Османской Турции. Назовём совокупность этих параметров «турецким треугольником». Данный «треугольник» и представляет собой «колею», в которой забуксовала вестернизация страны. Более того, «турецкий треугольник» представляет собой базовый имперский проект современной Турции.
Любой социум, стремящийся восстановить свои геополитические пространства, вначале формирует ментальную основу предполагаемых политических практик такого восстановления, стратегические цели, на фундаменте которых строит свою геополитическую дорожную карту. В случае имперского социума это – без исключений – проект общеконтинентального или даже глобального масштаба. Глобальный либеральный проект принадлежит геоцивилизации имперского Запада (универсальные империи либерально-корпоративного типа). Ушедший в историю глобальный коммунистический проект составлял фундамент универсальной советской империи этократически-идеократического типа. Турецкий имперский проект, будучи также этакратически-идеократическим, основывается на ценностях религиозных и этнических. Именно эта двоичная структура применяется в случае «третьего пути», пролегающего между берегами либерализма и коммунизма. Либерализм и коммунизм рациональны, они апеллируют к разуму, этничность и религия – к чувству, и более того – к подсознательным механизмам социума, наиболее прочным из всех и абсолютно неуничтожимым. Эмоционально-чувственная природа турецкого имперского проекта и вызывает к жизни резкие, «размашистые», рационально порицаемые политические практики турецкого президента Р.Т. Эрдогана: «шесть стран – один народ», открытые военные действия на севере Сирии и латентное участие в карабахской войне 2020 г., фактическое свёртывание «Турецкого потока» и т.п. Политический разум, в частности, ограничивающий политические действия международными договорами и правовыми нормами, казалось бы, не допускает таких практик, но «пространственное чувство» турок, религиозные и этнические эмоции тюркских и мусульманских народов, которые стремится опекать (а затем и поглотить) Турция – вполне эти практики принимают, как и имперский проект Турции в целом. Этот проект – в части пантюркизма и панисламизма – им «родной» и эмоционально близкий. Более того, Турция может «играть» составными частями своего «треугольника»: к примеру, для азербайджанцев, большая часть которых является шиитами, предлагается общетюркская часть имперского турецкого проекта, а для балканских славянских народов, исповедующих суннитский ислам – мусульманская. А как же «османская» часть проекта, казалось бы, насквозь индивидуально-турецкая? Здесь отлично работает целенаправленно создаваемая мифология: Османская Турция подаётся как империя всеобщей справедливости, как социальное государство, где соблюдаются права человека вне зависимости от его религиозной и этнической принадлежности. Любая империя невозможна без соответствующего мифа, а великая империя, т.е. сверхдержава регионального или глобального уровня – без великого мифа, сколь угодно жёстко калечащего реальную историю ради создания и укрепления реально великой империи. Такова ментальная составляющая системного феномена имперского величия. Эмоциональная составляющая «обратного хода турецкой пружины» сегодня выражается в чёткой словесной формуле: «Отныне есть Турция, которая обладает правом голоса как на поле боя, так и за столом переговоров и никому не уступит свои права и интересы». «Ударным шагом» в этом направлении стало законодательно оформленное превращение собора Айя-София в мечеть в 2020 г. При этом необходимо особо отметить тот факт, что первый намаз в Айя-Софии, вновь ставшей мечетью, прошёл 24 июля 2020 г., то есть в девяносто седьмую годовщину подписания Лозаннского мирного договора, закрепившего поражение Османской империи в Первой мировой войне. «Это символ нашего возрождения и разрушения оков… Мы продолжим наше шествие и не остановимся, пока не достигнем цели», – заявил Р. Эрдоган. Символика возвращения собора в статус действующей мечети в годовщину подписания Лозаннского договора и сопутствующие этому событию слова президента Турецкой республики явственно свидетельствуют о намерении этого государства пересмотреть результаты Первой мировой войны и возродить Османскую империю как в плане контролируемого Турцией географического пространства, так и в аспекте изменения духовных основ существования турецкого социума. Более того, это не первый шаг Турции в плане ревизии как политики Ататюрка, так и результатов Первой мировой. В 2017 г. во время визита в Грецию Р. Эрдоган «прямым текстом» заявил о необходимости пересмотра Лозаннского мирного договора: «Я разбираюсь в международном праве и могу сказать, что существуют условия, при которых договоры могут обновляться, и мы это сделаем. Достаточно, чтобы страны об этом договорились. Этому есть много примеров в мировой практике».
На каждой из вершин «турецкого треугольника» сегодня находится фигура Р.Т. Эрдогана. Политика, проводимая президентом Турции, которого всё чаще в шутку и всерьёз называют султаном, «позволила демократическим путем изменить форму государственного правления от парламентской республики к президентской, демонстративно отказаться от исключительно проевропейского вектора внешнеполитического развития, укрепила позиции традиционного ислама в повседневной жизни турецкого общества и его элиты, дала толчок для укрепления геополитической самостоятельности страны» [4, с. 52; см. об этом также: 1, 2]. Кроме того, Эрдоган постепенно ломает и «военную печать» (особенно активно – после попытки военного переворота в 2016 г.): «Реджеп Эрдоган с самого начала проводил борьбу против «кемализма», удаляя из государственных институтов и университетов тех военных, – а в Турции военная группировка всегда была достаточно сильна, – которые были последователями стратегии первого президента Турции Мустафы Кемаля Ататюрка. Потому что Эрдоган хотел бы сам быть тем, кто сделал для Турции буквально всё».
Наступает второй этап пост-имперского существования нации: постепенное восстановление былых геополитических пространств.
Необходимо отметить, что импульс имперского возрождения усиливается общим возрожденческим усилием геоцивилизации, к которой принадлежит данное имперское тело. Так, к примеру, современная Турция действует в русле глобального процесса исламского возрождения: «Исламский вызов выражается во всеобъемлющем культурном, социальном и политическом исламском возрождении в мусульманском мире и сопровождающем этот процесс отвержении западных ценностей и институтов» [13, с. 149]. Этот процесс опирается, в том числе, на историческую память: «В период расцвета исламской цивилизации с ней по количеству населения и по культурным достижениям могла соперничать только китайская. Но китайская цивилизация формировалась как локальная, ограниченная одним регионом и одной расовой группой. Ислам же создал цивилизацию мирового масштаба – полиэтническую, многорасовую, межконтинентальную» [8, с. 487]. Страны исламской геоцивилизации создают свои собственные межгосударственные объединения, способствующие их самоорганизации в процессе возрождения: Организация исламского сотрудничества (ОИС) – «исламский аналог ООН», «Исламская восьмёрка», Лига исламского мира, Исламский банк развития – аналог Международного банка реконструкции и развития, Исламская комиссия Международного Красного Полумесяца, Исламская организация по образованию, науке и культуре (ИСЕСКО) – аналог и альтернатива ЮНЕСКО, Исламская федерация спортивной солидарности (аналог Международного олимпийского комитета), Исламская торгово-промышленная палата, Исламская ассоциация судовладельцев и т.п. В 2015 г. создан Исламский военный альянс по борьбе с терроризмом. Принята Исламская декларация прав человека (положения Декларации соответствуют нормам шариата).
Турция целенаправленно создаёт сеть организаций, способствующих укреплению её статуса как лидера суннитско-исламского и общетюркского развития.
Создан (2009 г.) Совет сотрудничества тюркских государств (Тюркский совет), штаб-квартира которого располагается в Стамбуле, Парламентский совет – в Баку, Тюркская Академия (научные исследования различных аспектов жизни тюркских народов) – в Нур-Султане, а Международная организация тюркской культуры (ТЮРКСОЙ) – в Анкаре. В состав Тюркского совета входят, кроме Турции, Азербайджан, Казахстан, Киргизия, Узбекистан. Статус наблюдателя в Совете имеет Венгрия (с 2019 г., в том же году в Будапеште открыт Европейский офис Тюркского совета). В проектах Тюркского совета участвуют регионы в составе России (в н.вр. – лишь Татарстан), Молдавии (Гагаузия), а также Республика Северного Кипра. После того как в 2015 г. в Сирии был сбит российский военный самолёт, Минкульт РФ направил в регионы, сотрудничавшие с Тюркским советом (Республика Алтай, Саха-Якутия, Башкортостан, Татарстан, Тыва, Хакасия), директиву о необходимости прекращения связи с этой организацией, однако Татарстан уклонился от её исполнения.
Посредством Тюркского совета Турция активно продвигает свои экономические и культурные проекты в регионе Центральной Азии и Казахстана. Совет установил официальные отношения с ОБСЕ, ОЧЭС, ОЭС и ВТО. «Тюркский совет придает большое значение экономическому сотрудничеству между тюркскими государствами и их экономическим связям. За годы деятельности Тюркского совета министры, отвечающие за экономику, собирались 10 раз. В ходе министерских встреч подписан ряд документов, регулирующих сотрудничество в данной сфере». В 2019 г. в рамках Тюркского совета создан Тюркский инвестиционно-интеграционный фонд (ТИИФ), а также Тюркская торгово-промышленная палата (ТТПП).
Саммиты глав государств и правительств стран-членов Тюркского совета были посвящены следующим интеграционным направлениям. Первый саммит (2011 г.) – «Экономическое сотрудничество», второй (2012 г.) – «Сотрудничество в сфере образования, науки и культуры», третий (2013 г.) – «Транспорт и связь», четвертый (2014 г.) – «Сотрудничество в сфере туризма», пятый (2015 г.) – «Сотрудничество в области информации», шестой (2018 г.) – «Молодежь и национальный спорт», седьмой (2019 г.) – «Поддержка малого и среднего бизнеса», восьмой (2020 г.) – «Сотрудничество и солидарность в борьбе с пандемией COVID-19».
В 2019 г. в Баку был подписан «Протокол о сотрудничестве между учреждениями общественного вещания государств – членов Тюркского совета». Принято решение создать Объединенный пул FTP (национальных телеканалов) для производства и транслирования программ и видеоматериалов «по согласованным категориям». Достигнута договоренность о создании совместных документальных, короткометражных фильмов и видеороликов для реализации проектов «100 лиц Тюркского мира» и «Святая земля Тюркского мира». Тюркской академии и министерствам образования стран Тюркского совета поручено завершить работу над учебниками для средних школ стран – участниц Совета по «Общей истории тюркских народов до XV века», а также «Общей географии и литературы тюркского мира». Тюркский совет внимателен к тюркоязычным диаспорам: Советом принята «Стратегия совместной деятельности тюркоязычных диаспор Тюркского совета» и утвержден «Совместный план действий».
В 2012 г. на очередном саммите Тюркского совета был принят и в том же году впервые поднят общий флаг, сочетающий в себе символы из флагов всех стран-членов Совета (цвет – Казахстан, звезда – Азербайджан, солнце – Киргизия, полумесяц – Турция). Предписывается на официальных мероприятиях одной из стран Совета располагать этот флаг рядом с флагом данной страны.
Рис. 2. Флаг Тюркского совета.
В 1992 г. при турецком Министерстве иностранных дел было создано Агентство тюркского сотрудничества и развития (TIKA). Его цель – «координация на государственном уровне всех видов деятельности во имя единения тюрок». Однако Агентство работает и с религиозно близкими странами. Например, оно развило активную деятельность в государствах Африки с преобладанием мусульманского населения, подкрепив её идеологическим обоснованием: TIKA «разработало, ни много ни мало, новую модель развития для африканских стран, которая состоит из широкого спектра программ поддержки: от восстановления до образования, от сельского хозяйства до ирригации, общей целью которых является способствование самодостаточности континента». Координационные офисы TIKA находятся в 54 странах Азии, Европы и Африки. Особо отметим, что Агентство выделяет стипендии государственным должностным лицам этих стран для обучения и профессиональной подготовки в Турции. Также обучение за счёт Турецкой республики предоставляется медицинскому персоналу различного уровня, военным, полицейским, а также религиозным деятелям (в том числе преподавателям исламских учебных заведений).
Тюркский совет и Агентство тюркского сотрудничества и развития – ключевые структуры реализации идей «турецкого треугольника», и прежде всего, проекта Великого Турана в рамках концепции пантюркизма.
В соцсетях Турции и других стран размещаются карты Великого Турана.
Рис. 3. Карта Великого Турана с обозначением входящих в него территорий.
Турецкое государство реализует экономические и образовательные проекты в странах с преобладанием тюркоязычного и мусульманского населения в обширнейшем регионе от Балкан на западе до СиньцзянУйгурского автономного района Китая на востоке. Турция активно финансирует строительство мечетей и ведёт подготовку духовных лиц в странах Центральной Азии, в Азербайджане, в России (особенно в автономных республиках и регионах с преобладанием мусульман). Отдельным направлением является взаимодействие с арабскими странами, цель которого – повышение роли Турции в регионе и расширение сферы влияния Анкары за счет наращивания турецкого присутствия во всех сферах общественной жизни. Была также сформирована «Африканская стратегия» Турции, в рамках которой, в частности, открыты посольства в 17 странах Африки южнее Сахары. С 2005 г. Турция является наблюдателем в организации Африканский Союз. При этом турецкие официальные лица подчёркивают, что Турция не владела колониями в Африке и не имеет колониального прошлого на этом континенте.
В каждом конкретном типе геополитического пространства имперское возрождение происходит с присущей ему спецификой.
В пространстве географическом:
Локальные войны, возвращающие контроль над прежними инклюзиями и/или лимитрофами. Таковы, к примеру, военные операции современной Турции в Сирийском и Иракском Курдистане, а также участие турецких военных в гражданской войне в Ливии на стороне Правительства национального согласия под предлогом защиты этнических тюрок, живущих в этих странах со времён Османской империи. При этом Турция обладает «огромным военным потенциалом, превосходящим потенциал практически любой страны на Ближнем Востоке, кроме разве что Израиля» [6, с. 317].
Турецкие военные базы как опорные пункты готовности к войнам за прежние имперские инклюзии и лимитрофы появляются в стратегических точках Восточной Евразии и Африки. Например, сформировавшийся на протяжении последнего десятилетия «турецкий военный треугольник».
Рис. 4. «Треугольник» турецких военных объектов в Сомали, Катаре и Судане.
Отметим, что турецкая военная база на острове Суакин (Северный Судан) воспроизводит ситуацию XVI в., когда османами здесь были построены казармы и штаб-квартира турецкого флота на Красном море.
Турция также имеет военные базы на территории Северного Кипра, в Ираке (база Башика, а также, возможно, ещё несколько, расположение которых на официальном уровне не указывается) и в Албании (Паша-Лиман). Существуют планы создания военных баз этой страны в Нигере (в июле 2020 г. подписано соответствующее соглашение) и в Ливии (военно-морская в Мисурате и военно-воздушная в Аль-Ватии). Комментируя последнее, политический аналитик Бюлент Ерандак заявляет: «Мы еще раз напоминаем империалистическому Западу, что являемся потомками империи, которая сделала Средиземное море турецким озером».
Президент Турции Р.Т. Эрдоган, выступая в университете г. Ризе, заявил: «Кроме 79 миллионов жителей нашей страны, существуют еще миллионы наших братьев, живущих в других географических регионах, с которыми у нас есть исторические связи. В сферу наших интересов входит Ирак, Сирия, Ливия, Крым, Карабах, Азербайджан, Босния и другие братские регионы. Когда Турция потеряет свою независимость и потеряет будущее, тогда мы потеряем интерес к этим территориям. Множество историков считает, что в границы Турции должны входить Кипр, Алеппо, Мосул, Эрбиль, Киркук, Батуми, Салоники, Варна, Западная Фракия и острова Эгейского моря». Как говорится, неплохо для начала.
Выступая в Великом национальном собрании Турецкой республики 3 октября 2020 г., Р.Т. Эрдоган объявил Иерусалим турецким городом: «Иерусалим – это наш город, город от нас. Наша первая кибла [направление молитвы] – это „Аль-Акса“ <…> Иерусалим для нас — не просто геополитический вопрос. Нынешний облик Старого Города был создан при султане Сулеймане Великолепном. Наши предки выражали уважение городу на протяжении веков». Говоря о странах Ближнего Востока, ранее входивших в состав Османской империи, президент Турции произнёс: ««Не забывайте, что эти страны еще не существовали вчера, вероятно, они не будут существовать завтра. Мы же установили наш флаг в регионе навсегда, с соизволения Аллаха!».
Помимо территорий бывшей Османской империи современная Турция претендует и на бывшие османские акватории в Чёрном, Эгейском и Средиземном морях с перспективой проецирования притязаний на акватории Персидского залива и Красного моря. Доктрина Mavi Vatan («Голубая родина»), в 2006 г. провозглашённая адмиралом Р. Гюрденизом и подробно разработанная им в фундаментальной книге «Труды о Голубой родине», насчитывающей 528 страниц, объявляет почти 500 кв. км акваторий указанных морей турецкой зоной влияния. При этом турецкий министр обороны М. Чавушоглу утверждает, что свои интересы в пространстве бывших османских акваторий Турция при необходимости будет отстаивать военной силой.
Какие реальные ресурсы имеет Турция для осуществления таких планов? Если говорить о ресурсах экспансии в географическом пространстве, то это прежде всего турецкая армия, считающаяся второй по мощи внутри блока НАТО после американской. «Политика турецких властей последних лет заключается в максимальной поддержке национальной оборонной промышленности. Предпочтение отдается созданию собственных прототипов или лицензионному производству иностранной техники. Турция стремится создавать свои образцы танков, бронетранспортеров, боевых самолетов, военной электроники и ракетных систем. Проводится масштабная модернизация вооружений военной техники турецкой армии». К столетнему юбилею провозглашения Турецкой республики и реформ М.К. Ататюрка Турция полностью преодолеет зависимость от поставок иностранной военной техники и вооружений. Современная Турция входит в число лидеров мировой оборонной промышленности. Военные аналитики при этом отмечают, что развитие военной промышленности следует за геополитическими амбициями Турции [9]. «Стратегия состоит в том, чтобы построить военную силу, которая больше не уполномочена защищать родину, но должна иметь региональную позицию в случае необходимости», – утверждает турецкий политический аналитик А. Есилада.
На саммите Тюркского совета в октябре 2020 г. ожидалось заявление о создании Ассоциации правоохранительных органов военного статуса Евразии, которую журналисты загодя окрестили «армией Турана», но этого не произошло. Ограничились обсуждением пандемии COVID-19. Тем не менее присутствие Р.Т. Эрдогана на параде победы в Баку 10 декабря 2020 г. наводит некоторых аналитиков на мысль о том, что лозунг, касающийся Турции и Азербайджана, «две страны – один народ» через определённое время может быть продолжен лозунгом «две страны – одна армия» с формированием единого командного центра и утверждением постоянного военного присутствия Турции в Закавказье.
В 2019 г. Турция запатентовала слоган «Мир больше пяти» в качестве товарного знака, что означает её намерение войти в Совбез ООН в качестве полноправного члена, а также стать великой ядерной державой.
В экономическом пространстве – экспансия национальных корпораций в страны, бывшие некогда инклюзиями и/или лимитрофами прежнего имперского тела.
(см. часть 2)
