Поддержать

ЕВРАЗИЙСКАЯ ИНТЕГРАЦИЯ НА ПОСТСОВЕТСКОМ ПРОСТРАНСТВЕ: ТРИ ПРЕПЯТСТВИЯ

Автор публикации: Комлева Наталья Александровна
Дата публикации: 2022-08-30
Вид издания: Статья
Тема публикации: Геополитика
Регион: Евразия

Аннотация

В данной статье автор рассматривает основные вызовы на пути продвижения евразийской интеграции на постсоветском пространстве.

    Интеграционные процессы являются трендом современного межгосударственного взаимодействия. Активно развивается интеграция и в рамках постсоветского евразийского пространства, имеющая преимущественно экономический характер. Правовой основой экономической интеграции на постсоветском пространстве является Договор о Евразийском экономическом союзе, который был подписан в г. Астане 29.05.2014 (с изменениями и дополнениями вступил в силу с 01.08.2021). В данном документе указано, что основными целями Союза являются: создание условий для стабильного развития экономик государств-членов в интересах повышения жизненного уровня их населения; стремление к формированию единого рынка товаров, услуг, капитала и трудовых ресурсов в рамках Союза; всесторонняя модернизация, кооперация и повышение конкурентоспособности национальных экономик в условиях глобальной экономики.

    Совместное заявление членов Высшего Евразийского экономического совета по случаю 5-летия подписания Договора о Евразийском экономическом союзе констатировало, что за пять лет с момента образования ЕАЭС произошли следующие положительные изменения в развитии стран-членов: рост взаимной и внешней торговли, рост ВВП, рост промышленного производства, улучшение позиций стран ЕАЭС в международных рейтингах.

    В то же время ни один социальный процесс, тем более процесс такой сложности, не обходится без препятствий и трудностей. В данной статье уделяется внимание трём факторам, которые автор считает важными препонами на пути полномасштабной евразийской интеграции в рамках постсоветского пространства.

    Первый из этих факторов – гибридная война, ведущаяся, в том числе, и против стран-членов ЕАЭС с целью затормозить и переформатировать как их собственное развитие, так и развитие их интеграции в рамках ЕАЭС.

    В научной литературе можно встретить несколько десятков определений сущности феномена гибридной войны, но подавляющее большинство авторов трактует данный тип войны как сочетание традиционных и нетрадиционных (вариант: конвенциональных и неконвенциональных) форм вооружённого противостояния. Однако феномен гибридной войны в рамках военной и политической науки не определяется исчерпывающе, его сущность и специфику невозможно понять вне геополитической парадигмы. Гибридная война, на наш взгляд, представляет собой исключительно геополитическое явление, в своём полном объёме не определяемое в иных исследовательских парадигмах. С этой точки зрения гибридная война – это совокупность действий, направленных на одновременное разрушение всех основных геополитических пространств общества-соперника, то есть на его абсолютное сокрушение. Основными геополитическими пространствами автор данной статьи полагает следующие: географическое, экономическое, информационно-идеологическое и информационно-кибернетическое. В каждом типе геополитического пространства способы ведения гибридной войны различаются в соответствии с природой данного типа пространства.

    Основные способы ведения гибридной войны в географическом пространстве: локальные «традиционные» войны в ресурсных регионах страны-объекта агрессии, вовлечение данной страны в серию «конфликтов малой интенсивности» по периметру её границ; «цветные революции», то есть государственные перевороты в стране-объекте агрессии и в государствах, являющихся её геополитическими союзниками; поощрение сепаратизма и терроризма в стране-объекте агрессии.

    Все перечисленные технологии применяются к современной России. В конце 90-х – начале 2000-х годов страны Запада и их союзники, страны Ближнего Востока (Саудовская Аравия, Иордания, ОАЭ) спонсировали террористическую войну (термин С. Иванова, тогдашнего министра обороны РФ) на российском Северном Кавказе в финансовом отношении, поставляли в регион наёмников, военных советников, современное вооружение. Террористическая война была составной частью сепаратизма так называемой Республики Ичкерия, образованной на большей части Чеченской республики в составе России, а также определённых сил в республиках Ингушетия, Кабардино-Балкария, Дагестан (проект «Лакской республики»). Попытки осуществить «ромашковую революцию» в Российской Федерации наблюдались в 2003 - 2008 гг., а также в 2012 г. (2012 г. – «белоленточное движение»). «Цветные революции» или попытки их осуществления произошли в разные годы в странах по всему периметру российских границ, в том числе в таких странах-членах ЕАЭС, как Армения, Белоруссия, Кыргызстан, Казахстан. Россия, так или иначе, испытала влияние «конфликтов малой интенсивности» вблизи своей территории: Приднестровского, Украинского (гражданская война в Донбассе), Карабахского (две так называемых Карабахских войны между Арменией, членом ЕАЭС, и Азербайджаном), гражданской войны в Таджикистане 1990-х.

    Конфликты, к счастью, по большей части не вооружённые, в центральноазиатской части постсоветского пространства могут возникнуть и периодически возникают по следующим причинам: 1) наличие пограничных споров между Таджикистаном, Кыргызстаном (член ЕАЭС) и Узбекистаном вследствие того, что сотни километров границ Кыргызстана, Таджикистана и Узбекистана до сих пор не делимитированы и не демаркированы; 2) неравномерность распределения водных ресурсов в регионе обусловливает конфликт интересов ключевых поставщиков воды (Таджикистан и Кыргызстан) и ее основных потребителей (Узбекистан, Казахстан, член ЕАЭС, и Туркмения); Таджикистан вместе с Кыргызстаном заинтересованы использовать водные ресурсы для выработки электроэнергии для удовлетворения собственных нужд и на экспорт в третьи страны, в свою очередь, Казахстан, Туркмения и Узбекистан настаивают на преимущественно ирригационном характере эксплуатации как существующих, так и планируемых новых ГЭС; 3) внутренняя политическая нестабильность и терроризм (гражданская война в Таджикистане в 1992-1997 гг.), «цветные революции» в Кыргызстане (2005, 2010 гг.) и массовые беспорядки в Узбекистане (г. Андижан, 2005 г.); 4) в странах региона существует разветвленная сеть исламистского подполья; 5) за последние 10 лет Чуйская область Кыргызстана, Алматинская и Южно-Казахстанская области Казахстана не раз становились ареной межэтнических конфликтов, которые привели к человеческим жертвам и серьезному имущественному ущербу. Необходимо подчеркнуть, что в настоящее время многие из перечисленных проблем находят своё решение. Однако на данный момент серьёзной угрозой является приход к власти в Афганистане в августе 2021 г. запрещённого в РФ движения «Талибан». Многочисленные беженцы из Афганистана, в числе которых могут находиться и боевики «Талибана», имеющие целью дестабилизировать внутриполитическую обстановку в центральноазиатских странах и на юге России, проникают в страны-члены ЕАЭС.

    Основные способы ведения гибридной войны в экономическом пространстве: 1) санкции против отдельных отраслей экономики страныобъекта агрессии, в том числе закрытие для неё международных рынков (или отдельных их сегментов) и блокирование доступа к определённым технологиям; 2) санкции против всех отраслей экономики страны-объекта агрессии в совокупности (экономическая блокада); 3) санкции против ключевых персоналий, определяющих содержание и ход экономических процессов в стране-объекте агрессии.

    В настоящее время Россия находится под экономическими санкциями со стороны США, ЕС, Австралии, Канады, Японии и некоторых других стран, введёнными в 2014 г. после присоединения Крыма к России. Под санкциями оказались практически все системообразующие банки страны, нефтедобывающие компании, основные предприятия обороннопромышленного комплекса. Санкции направлены прежде всего на ключевой сектор российской экономики – нефтяной. Блокируется доступ к технологиям для освоения арктических, сланцевых и трудноизвлекаемых месторождений нефти. Санкции, установленные в отношении российского банковского сектора, затрагивают довольно значительную его часть – более 50% суммарных активов. Произошло резкое сужение географической и продуктовой диверсификации российского агропродовольственного импорта, ослабление сырьевой и производственной базы пищевых отраслей. Санкции против России пали на «плодородную почву»: страна находилась в чрезмерной зависимости от импорта не только указанных продуктов промышленного производства, но и лекарств, изделий электроники, продовольствия, товаров широкого потребления. Так, в тяжёлом машиностроении доля импорта в 2014 г. составила 60-80%, станкостроении – свыше 90%, радиоэлектронике – 80-90%, медицинской промышленности и фармацевтике – 70-80%, лёгкой промышленности – 70-90%. За период 2000–2014 объем ввозимой продукции увеличился в 8,4 раза. Действуют также персональные санкции против ведущих политиков, банкиров, промышленников страны.

    Непосредственно против других стран ЕАЭС никто экономических санкций не вводит, однако западные санкции против России оказывают большое влияние на экономику этих стран, поскольку российский рынок является крупнейшим в отношении сбыта товаров, производимых в них. Курс национальных валют стран ЕАЭС подвергся определённой корректировке, также последствием антироссийских санкций стало снижение уровня доходов населения и ускорение инфляции.

    Основные способы ведения гибридной войны в информационноидеологическом пространстве: 1) замещение традиционных ценностей и/или доминирующих идеологических конструктов данного общества ценностями и/или доминирующими идеологическими конструктами другого общества; 2) фальсифицирование истории страны-объекта агрессии; 3) десакрализация пророков, основных персоналий и основных постулатов базовых религий страны-объекта агрессии; 4) имплантация и/или поощрение децивилизующих социальных практик: промискуитета, насилия в отношении слабых и беспомощных, наркомании, инцеста, бытовой и экономической преступности.

    Информационно-идеологическое пространство России на рубеже XX – XXI вв. сжалось почти до минимального объёма. «Ценности теряют ценность <…> Верования отвергаются, вера подрывается, доверие исчезает, харизма терпит крах, идолы рушатся»9. Следствием сформированности фактора «общей несчастливой судьбы» – или, в иной терминологии, ощущения перенесённой глубокой социальной травмы – стала «своеобразная идеализация Запада, стремление сблизиться с ним вплоть до обретения единой идентичности». Имплантация западных идеологических конструктов и западных ментальных ценностей внутрь информационно-идеологического пространства постсоветской России была эффективной, поскольку, в том числе, строилась на компенсационной технологии преодоления социальной травмы (социальной травмой являлись распад СССР и «шоковая социальная терапия») - т.наз. инновационной стратегии, состоящей в быстром восприятии новых навязанных ценностей. «Главная тенденция, отмеченная в последние годы, — рост числа людей с индивидуалистическими ориентациями. Если в 2008 году в целом по стране преобладали представители социальных ориентаций, то к 2012 году ситуация сменилась на противоположную. По словам исследователей, сдвиг происходит во многом за счет более молодых поколений, ценности которых сформировались под влиянием мощных политических, экономических и культурных изменений рубежа 1980-90х». В настоящее время «тенденция сохраняется, индивидуалистов в России с каждым годом все больше».

    Интенсивность ведения данной формы гибридной войны очень высока, в том числе, и в центральноазиатских странах ЕАЭС. В частности, различные западные правозащитные организации обвиняют эти страны в отсутствии терпимого отношения к ЛГБТ-сообществу. В 2016 г. в Таиланде (Бангкок) на XXVIII конференции Международной ассоциации лесбиянок, геев, бисексуалов, трансгендеров и интерсексуалов (англ. International Lesbian, Gay, Bisexual, Trans and Intersex Association, сокр. ILGA) на одном из пленарных заседаний единогласно было принято решение о включении ЛГБТорганизаций и инициатив стран Центральной Азии в состав европейского филиала Ассоциации – ILGA Europe.

    Основные способы ведения гибридной войны в кибернетическом пространстве: 1) вытеснение программного продукта и кибернетических технологий страны-объекта агрессии с мировых и/или региональных рынков; 2) хакерские атаки против экономических и политических институтов страны-объекта агрессии.

    В отношении России применяются и эти способы ведения гибридной войны, однако ради справедливости надо отметить, что российский рынок ИКТ (информационно-коммуникационных технологий) большим объёмом и не обладал. При этом «основная часть оборудования, его материальной базы и программных продуктов производятся за рубежом и там закупаются». В последнем случае экономические санкции, затрудняющие или пресекающие приобретение российскими структурами элементов западной материальной базы ИКТ и западных программных продуктов, особенно действенны в кибернетическом пространстве гибридной войны.

    Несмотря на ограниченность сектора международного рынка ИКТ, занимаемого российскими компаниями, их, тем не менее, вытесняют из этого сектора, в основном под предлогом связи этих компаний с «русской разведкой» или «с Кремлём», что сегодня считается опасным преступлением против национальной безопасности стран Запада. Так, в июне 2017 г. в Сенате Конгресса США прозвучало требование запретить Пентагону использовать программы российской «Лаборатории Касперского» именно по той причине, что «Лаборатория» связана «с российским правительством».

    Российские банки, правительственные структуры подвергаются хакерским атакам в еженедельном или даже ежедневном режиме. «В Кремле заявили, что хакерские атаки фиксируются каждый день, в том числе на сайт президента». При этом около 28% кибератак на российские серверы совершаются с территории Соединённых Штатов.

    В отношении органов власти центральноазиатских стран ЕАЭС и Белоруссии давно и планомерно ведутся хакерские атаки.

    Таким образом, против стран ЕАЭС, как и против России, основного государства этого интеграционного образования, активно ведётся гибридная война, в определённой мере тормозящая развитие ЕАЭС.

    Второе препятствие развитию ЕАЭС – отсутствие общей идеологической базы интеграционного процесса. Усугубляет положение тот факт, что в каждом государстве-члене ЕАЭС существует конституционный запрет на официальную идеологию.

    Концепция мировоззренческого нейтралитета государства в её правовом выражении присутствует в ныне действующей Конституции России (статья 13, пп. 1 и 2): «1. В Российской Федерации признается идеологическое многообразие. 2. Никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной». Конституция Республики Беларусь: «Идеология политических партий, религиозных или иных общественных объединений, социальных групп не может устанавливаться в качестве обязательной для граждан». Конституция Республики Казахстан (ст. 5): «В Республике Казахстан признаются идеологическое и политическое многообразие». Конституции Республики Армения и Кыргызской республики вообще обошли молчанием вопрос об идеологии (идеологиях). Эта внутриполитическая позиция обусловливает отсутствие общей официальной идеологии и в рамках такого интеграционного объединения, как ЕАЭС.

    Официальная идеология, т.е. ценностная мировоззренческая система, поддерживаемая государством, концентрирует и выражает национальный интерес, т.е. определяет цели развития данного социума и способы их достижения, а тем самым – его экономические, социальные и культурные приоритеты, и в конечном счёте – место данного общества в историческом процессе: в рамках мейнстрима или «на обочине истории», а кроме того – обосновывает легитимность данной политической системы вообще и данного государства в частности. Отсутствие официальной идеологии приводит к неопределённости социального развития, хаотизации общественных процессов, а в итоге – к утрате данным обществом такого важного качества, как конкурентоспособность. Особенно фатальным отсутствие официальной идеологии становится в ситуации информационно-идеологической войны в рамках войны гибридной: агрессор в качестве оружия активно использует конструкты, сформированные в рамках его собственной доминирующей идеологии, а общество-жертва, провозгласившее «мировоззренческую нейтральность», лишается какой-либо возможности адекватного и скоординированного ответа на агрессию. 

    Идеологические атаки на ЕАЭС в целом и на отдельные страны-члены предпринимаются постоянно. Западные «фабрики мысли» и СМИ преимущественно оценивают ЕАЭС как инструмент российского влияния, отрицая равноправие его членов. В докладе «ЕАЭС в публикациях ведущих западных “фабрик мысли” в 2019 году», подготовленное проектом «Открытая аналитика», приводятся следующие факты: «из 56 «американских» материалов, лишь два (т. е. 4%) можно отнести к материалам с положительным отношением к ЕАЭС, тогда как с отрицательным – 23 (41%). В материалах западноевропейских «мозговых центров» – 20 (23%) и 27 (30%) соответственно из 89». Западные СМИ концентрируют внимание не на успехах, а на проблемах ЕАЭС. Так, «Дойче велле» пишет: «Украинская говядина, переделанная в белорусскую, конфликты, связанные с реэкспортом и Санэпиднадзором, молочные «войны» России и Белоруссии, торговые споры Киргизии и Казахстана — всё это связано с тем, что внешнее партнёрство для членов ЕАЭС оказывается не менее, а порой и более выгодным, чем внутреннее». В материалах крупнейших западных изданий ("The New York Times", "The Wall Street Journal", "The Times", "The Washington Post", "The Guardian", "Le Figaro" и др.), посвященных ЕАЭС, преобладают негативные оценки. В этих условиях настоятельно необходима общая идеологическая база евразийской интеграции постсоветских стран.

    Третий фактор, тормозящий евразийскую интеграцию – русофобия части элит и части населения стран ЕАЭС.

    Это, в частности, выражается в существовании и активной работе музейных учреждений, хранящих экспонаты об «эксплуатации» и «репрессиях» России и русских в отношении автохтонных народов стран-членов ЕАЭС. Экспозиция «Казахстан в составе СССР» находится в Зале истории Казахстана в Национальном музее Республики Казахстан. Большая её часть посвящена бедам казахского народа в период пребывания в составе СССР. В Бишкеке находится Музей-мемориал памяти жертв сталинских репрессий «Ата-Бейит» («Могила отцов»), являющийся структурным подразделением мэрии киргизской столицы. Музей, посвящённый трагедии сталинских репрессий, планируется создать в Ереване.

    В школьных и вузовских учебниках истории стран-членов ЕАЭС период вхождения в состав Российской империи и СССР оценивается, как правило, негативно. Основные обвинения: утрата национального суверенитета, массовые репрессии по национальному признаку, снижение уровня жизни автохтонных народов, подавление их национально-освободительной борьбы. Параграф о голоде 1930-х в казахстанском учебнике именуется геноцидом казахов и «трагедией казахского аула». В кыргызстанских учебниках подавление восстания в Туркестане в 1916 г. трактуется как геноцид киргизов. В учебниках Армении утверждается: «На Армению смотрели как на колонию, делали из нее сырьевой источник и рынок сбыта товара». В белорусских учебниках говорится о росте противоречий между российскими властями и стремлением белорусов к самостоятельной культурной жизни и развитию высоких форм белорусоязычной культуры. «Отношения между народами в националистической историографии понимаются только как игра с нулевой суммой. Если Россия, русские, империя прилагали усилия для социально-экономического развития окраин, инвестировали ресурсы, прокладывали каналы и железные дороги, строили заводы и города, создавали театры и университеты, то в логике проанализированных учебников это лишний раз доказывает, что они эти окраины русифицировали и эксплуатировали в своих целях. Если какие-то положительные изменения в жизни нерусских народов все же происходили и не упомянуть о них никак нельзя, то они совершались исключительно вопреки «имперскому центру» и его политике». События и персоналии советской истории перестают быть общими, так как значительная часть населения о них просто ничего не знает, о них не упоминается в учебниках истории. 

    Подливают масла в огонь и некоторые высказывания политиков стран ЕАЭС. Наиболее авторитетным из них является первый президент независимого Казахстана Н. А. Назарбаев, утверждавший: «Россия просто самим фактом своего существования (и особенно фактом своего существования в статусе великой державы) действительно является фактором дестабилизации государственности для большинства своих постсоветских соседей».

    Естественным следствием такой культурной и образовательной политики стали проявления бытовой русофобии: деятельность «языковых патрулей» в Казахстане, оскорбления и избиения этнических русских за общение на русском языке. Избиение русского мальчика на спортивных сборах в Кыргызстане в 2021 г.38 вызвало протесты у посольства этого государства в Москве, после чего поднялась волна антирусских выступлений уже в Кыргызстане. «В 2017 году 50,67% жителей Армении заявили социологам, что вступление в ЕАЭС отрицательно сказалось на стране, лишь 34,33% назвали Россию союзником Армении, 40% сочли, что связи с Россией препятствуют отношениям Армении с ЕС»39.

    Разумеется, нельзя преувеличивать проявления русофобии в странах-членах ЕАЭС. Но и недооценивать тоже не стоит. Если не оказывать таким настроениям должного противодействия, они могут значительно затормозить евразийскую интеграцию на постсоветском пространстве.

    Сознавая характер и источники препятствий на пути евразийской интеграции на постсоветском пространстве, необходимо осуществлять проактивные, наступательные действия по их преодолению и предотвращению, а не «ограничиваться простым парированием угроз... Одни лишь оборонительные действия и реагирование на шаги противника не будут эффективны и не дадут желаемого результата».